На унылом каменистом холме, возвышающемся над полем боя, на огромном железном троне, установленном на огромном железном щите, восседал огромный железный Малекит. Щит держали на весу два десятка мускулистых рабов — наверное, очень сильных, поскольку весил Малекит гораздо больше любого простого эльфа. Он был на две головы выше Тириона, а броня, полностью закрывающая его тело, — наверное, в несколько дюймов толщиной. В глазницах шлема, вмещающего голову великана, горел холодный взгляд.
Аура необъятной, нестареющей силы окружала Короля-Колдуна. Тирион ощущал злобу, мощь и еще что-то… любопытство? И… узнавание. Он заглянул прямо в эти древние глаза и с удивлением увидел в них что-то вроде шока.
Причину потрясения Короля-Колдуна Тирион понял лишь пару секунд спустя.
На Тирионе были доспехи отца Малекита. Возможно, в этот момент королю показалось, что его могущественный предок вернулся, вышел из могилы, чтобы судить его. Тирион искренне надеялся, что так Малекит и подумал. Он обнажил тотчас вспыхнувший Солнцеклык и скупо отсалютовал Уриану и его хозяину. На этой официальной дуэли, самой важной в его жизни, все правила должны быть соблюдены в точности.
И только теперь он посмотрел на того, кто лежал на земле у ног Уриана.
Корхиен растянулся пластом, залитый кровью, текущей из раны в груди. Он был бледен и, несомненно, умирал.
— Что ж, привратничек, похоже, это прощание. Убей его за меня.
— Убью, — пообещал Тирион.
Уриан вскинул над головой оба клинка, благодаря за приветствия зрителей-друкаев, но не отрывая при этом глаз от Тириона.
— Князь Тирион, похоже, нам вновь предстоит дуэль, — сказал Уриан, улыбаясь дружески и насмешливо. Если бы не гигантская армия темных эльфов и поклонников Хаоса за его спиной, можно было подумать, что они опять встретились на старой тренировочной площадке у особняка Изумрудного Моря.
— Последняя, — ответил Тирион. Наверное, доспех Аэнариона изменил его голос, сделав более глубоким и звучным. По крайней мере, так ему показалось. А может, голосу придала сил ненависть.
— Грустно, но это правда, — кивнул Уриан. — Из всех сражений, что были в моей жизни, о нынешнем я сожалею больше всего.
— А я нет, — отрезал Тирион. — Я собираюсь убить тебя.
— Поживем — увидим, — ответил Уриан. — Прости за напоминание, но в прошлом у тебя никогда не хватало умения.
Холодная улыбка тронула губы Тириона:
— В прошлом у меня никогда не было ни желания, ни необходимости этого делать.
— Ни желание, ни необходимость не заменят мастерства.
Тирион ответил, медленно и веско выговаривая слова:
— Я. Собираюсь. Убить. Тебя.
— Многие пробовали, — небрежно и равнодушно уронил Уриан. — И все они мертвы.
— Ты не понял меня, Уриан, Илтарис, или как ты там себя теперь называешь. Я собираюсь убить тебя, даже если для этого мне придется броситься на твой клинок и разорвать тебе глотку зубами. Я тебя убью.
Едкий гнев, жгучая ненависть, твердая решимость звучали в его голосе. В этот момент Тирион точно знал, что способен на все. И в первый раз в глазах Уриана мелькнуло нечто вроде страха.
Тирион выдержал взгляд убийцы, и Уриан потупился первым, отступил на шаг, не понимая, что совершает ошибку. Зрители, темные эльфы, недоуменно зароптали. Уриан еще раз глумливо отсалютовал, сделав вид, что именно для этого и отошел.
Друкай уже вполне оправился.
— Вижу, ты приобрел новый доспех, — заметил он. — Подходящая вещица для отпрыска рода Аэнариона. Из тебя, по крайней мере, получится симпатичный труп.
— Чего нельзя сказать о тебе, — парировал Тирион, вновь удивившись своему ровному и холодному голосу. Но звучал он жутковато — словно заговорил призрак Аэнариона, шевеля губами потомка.
— Мне больно, что расстаемся мы не друзьями, — сказал Уриан.
— Если бы ты не предал наш народ, мы сейчас сражались бы на одной стороне.
— Высшие эльфы никогда не были нашим народом. Это твой народ.
— Ты уверен? — спросил Тирион, поддавшись инстинкту, и понял, что поступил правильно. Уриан пожал плечами.
Но ропот друкаев стал громче. Они беспокоились. Вид двух разговаривающих чемпионов их не устраивал. Не этого они ожидали. Не за тем сюда пришли. Тирион и Уриан настороженно разглядывали друг друга — и Тириону показалось, что Уриану совсем не хочется начинать бой. Что, пожалуй можно было обратить себе на пользу.
Чем дольше он тянет, тем лучше для азуров. Они успеют построиться и оправиться от потрясения после смерти двух воинов.