Сердце Аэнариона упало — он узнал это четверорукое существо. Когда-то он приложил все силы, чтобы убить его, — и вот оно снова здесь. Н’Кари, хранитель секретов, один из самых смертоносных слуг богов Хаоса, предводитель армии Слаанеш, Повелителя Наслаждений.
— Вижу, мне придется снова зарубить тебя, — рявкнул Аэнарион, привлекая внимание демона. — Или ты думаешь сбежать от судьбы при помощи какого-нибудь нового трюка, как сделал, похоже, в руинах Эллириона?
Н’Кари рассмеялся. Этот мелодичный смех, этот острый чувственный аромат, просочившийся в ноздри Аэнариона, смутили бы обычного смертного, но закаленный эльф не поддавался подобным искушениям.
— Заносчивый смертный, когда-то я оставил тебе жизнь, чтобы испытать ощущение поражения. Теперь же я поглотил десятки тысяч душ, став неуязвимым. Гордись! Твоя душа познает агонию и экстаз под бичом Темного Князя Наслаждений, к которому я отправлю ее сейчас.
Гигантская, как у краба, клешня Н’Кари щелкнула там, где долю секунды назад стоял Аэнарион. Но это была лишь уловка, и демон поймал-таки эльфа другой рукой. Ядовитые афродизиаки стекали с острых ногтей твари. Приторно-сладкое дыхание врага забивало ноздри Аэнариона. На миг голова эльфа закружилась, а ноги подогнулись, сделавшись ватными.
— Настал миг предельного наслаждения, — проворковал хранитель секретов. — Ты падешь на колени и поклонишься мне, прежде чем умрешь, Король-Феникс.
Аэнарион взмахнул клинком, полоснув по груди чудовища. Сила демона была такова, что разъятая плоть попыталась затянуться, но противостоять роковому мечу не могло ничто, и мгновение спустя рана задымилась.
— Я не боюсь ни тебя, ни этого твоего клинка, — заявил Н’Кари неестественным, напряженным голосом.
— Что ж, я научу тебя бояться еще до заката, — ответил Аэнарион. Насмешка его лишь распалила ярость демона. Гигантская клешня, метнувшись, сомкнулась на торсе Аэнариона. Доспехи промялись, затрещали ребра.
— Тебе не победить меня снова, смертный.
Аэнарион запустил руку в дымящийся разрез, проделанный его черным клинком, нащупал еще пульсирующее сердце демона и рывком извлек его наружу.
— Нет! — взвыл Н’Кари.
Аэнарион сжал кулак. Сердце лопнуло. Демон судорожно дернулся, словно превратившийся в кашу орган все еще находился у него в груди. Ядовитая кровь потекла по защищенным кольчугой пальцам Аэнариона, разъедая железо, угрожая лишить эльфа руки. Аэнарион тряхнул кистью, окатив морду демона его же собственной кровью и ослепив тварь, а потом вновь поднял клинок и вонзил его в развороченную грудь Н’Кари.
Ихор хлынул наружу, точно пытаясь затушить убийственную силу меча. Крошечные, подхваченные ветром капли демонической сущности оказались затянуты Вихрем. Они исчезли, в этот же миг кто-то из поющих колдунов исступленно застонал — и рухнул замертво.
Аэнарион развернулся. Левая рука его горела, став бесполезной. Грудь превратилась в кипящий котел боли, перемешанной — под влиянием крови демона — со странным удовольствием.
Еще. Еще. Больше.
Голоса в голове эльфа обезумели от страсти. Слишком давно мечу не доставалось столь пьянящих напитков — и теперь клинок наслаждался пиршеством.
Чудовищная хихикающая туша нависла над Аэнарионом. Зловоние экскрементов и гниющей плоти перебило все прочие запахи. Задрав голову, эльф увидел великого нечистого, могущественнейшего из слуг чумного владыки Нургла — и самого крупного из всех демонов. Он возвышался над Аэнарионом живой горой грязи, его гигантское дряблое брюхо колыхалось от идиотского смеха.
— Двое моих соратников пали от твоей руки, Король-Феникс. Я и не думал, что такое возможно. — Глубокий звучный голос демона был весел и почти дружелюбен, но жестокий взгляд противоречил теплоте обращения. — Однако я, сама любезность, Душигл Извергблев, сделаю все, что в моих скромных силах, чтобы одержать победу.
И великий нечистый изверг из себя зловонную массу червей и блевотины, окатив эльфа с головы до ног. Извивающиеся твари сразу принялись протискиваться в стыки между пластинами доспехов, полезли в глаза и рот через открытое забрало шлема. Аэнарион плотно сомкнул губы, но червяки упрямо ввинчивались в ноздри и уши.