– Нет, сестра, не говори так. Я никогда не оставлю тебя, ты же знаешь, что не оставлю. Тебе лучше, я уже думала, что у тебя припадок?
– Да, Марта, ты нас напугала. Как ты сейчас?
– Уже лучше, спасибо, не думайте, что я считаю вас глупыми… – Тин хватило того, что она увидела и услышала, оттолкнувшись, чародейка двинулась обратно, это было проще, ведь тонкая ранка в сознании ещё не успела затянуться.
Лия была рядом, она сидела в лучах прячущегося солнца, словно маленькая фея, хрупкая и милая. Но стоило Тин зашевелиться, её подруга сорвалась с места точно кошка, сверкая своими жёлтыми глазами.
– Ну как прошло? Получилось?
– Всё получилось, Лия. Я знаю, где они, идём к лагерю, а то парни там поубивают друг друга.
– Да ну, брось, Тин. Локки так не полезет в драку, тем более, что Модэус человек, хоть и хорошенький. Идём же, а то я сгорю от нетерпения узнать.
Сгорю. Тин содрогнулась от этой фразы и двинулась за Лией, которая вприпрыжку убежала вперёд. Жар вернулся с прежней силой, Тин устало передвигала ноги, и думала о том, что только что увидела. Эта деревня из её сна не отпускала её. Как она могла увидеть во сне реальные события? Но нет же, она видела лишь начало, начало гибели стольких живых существ и рассказала она об этом лишь Лие и учителю. И вот команда Марты отправлена именно туда на испытание, к прорыву магии, жутким монстрам и неминуемой гибели. И они погибли бы, если бы Марта не использовала свои способности и магию напрямую. Все подстроено, но зачем?
– На тебе лица нет, – услышала девушка совсем рядом с собой. – Всё так плохо? – Проницательные и бездонные глаза взглянули на неё почти в упор, сильвийка сделала шаг назад.
– Будет хуже, если будешь лезть под ноги.
– Прости, всё время забываю, какие вы сильвы нежные.
– Модэус, не издевайся над ней, сам же говоришь, лица нет, – Лия заботливо улыбнулась. – Давай иди сюда, Тин, я могу тебе немного помочь собраться с силами, как раз и Локки подойдёт.
Тин не стала сопротивляться и села на плед возле палатки. Закрыв глаза, она попыталась остановить поток мыслей в своей голове, и без них сейчас было совсем худо. Девушка почувствовала, как к ней приблизилась Лия, и спустя несколько мгновений по телу пробежал холодок, оставляя после себя приятную свежесть. Жар внутри неё сжался в комок, ушёл внутрь, будто пытаясь укрыться от целительной свежести.
– Спасибо, Лия, так гораздо легче. Ты что, дрожишь?
– Ты так слаба и так сильна одновременно, Тин, это плохо. Я даже не представляю, как ты терпишь эту силу.
Теперь было жалко смотреть на Лию, бедняжка хотела помочь снять усталость, но, видимо, древняя магия посчитала её целительную силу лишь подпиткой для хрупкого сильвийского тела Тин.
– Лия, прости, я не знаю, как это вышло.
– Нет, что ты. Я в порядке, высплюсь, и всё пройдёт. Тебе куда хуже.
– Вот и я ей говорю, что это плохо и тяжело, но она упрямится и не хочет делиться.
– Модэус, не начинай. Я держусь.
Пока Модэус ходил за водой и вешал котелок над бойким костром, девушки молча сидели и смотрели, как последние лучики солнца исчезают за горизонтом. Локки вернулся весьма довольный, он сделал обход, убедившись в том, что они выбрали удачное место для стоянки.
– Нет, а что? Не дует, и туман не собирается, рядом ручей, до деревни ещё далеко, так что просто так сюда кто-нибудь не забредёт. Тин, ты лучше расскажи, что ты видела?
Девушка не знала, с чего начать, последний раз, когда она рассказывала друзьям про Богов, всё закончилось тем, что Локки лишил Лию силы, и та чуть было не погибла.
– Даже не знаю. Мне почему-то страшно, обещайте не ругаться больше и тогда начнём, – видимо, её просьба всех слегка шокировала.
– Тин, ну как с ним не ругаться, он же упрям, как не знаю кто.
– Помолчи, человек.
– Вот видите, вы от этого и то начинаете препираться, а я сейчас видела такое, что волосы дыбом встают, и не хочу ещё и вашу ругань слышать! – Оба парня выглядели пристыжено, надувшись и покивав головами, они сели ещё дальше друг от друга и сосредоточено уставились в ночь. – Вы как дети, – Тин усмехнулась, – проявите немного уважения: это было не просто, знаете ли, не убить Марту и что-нибудь узнать.
– Звучит жутко, – Лия поёжилась, – но у тебя получилось не навредить ей?
– Надеюсь, Лия, надеюсь, в какой-то момент я чуть было не сорвалась, слишком много событий пронеслось у меня в сознании. Они попали в ловушку на месте прорыва магии в людской деревне. Надин и Эвиль бросили Марту под воздействием этой силы, и ей пришлось разбираться самой. Никому бы не пожелала оказаться на её месте, столько боли, крови и смертей. – Тин замолчала, что-то из воспоминаний Марты вновь всплыло перед её глазами. Там был кто-то ещё, не только воительница, но этот кто-то был настолько расплывчатым, что Тин так и не смогла понять, кто же это. Словно этот незнакомец был нереальным.
– Но как же так? Как они могли её оставить?
От возмущения взгляд Локки потемнел, а ладони сжались в кулаки.
– Магия, Локк, прорыв, судя по всему, был очень сильным, всё вокруг было заражено им. Она использовала свои способности и магию напрямую, без Проводника, закрыла прорыв и спасла всех, кого успела.
– Ох, хотел бы я это увидеть! Она же очень сильна, мне всегда нравилось наблюдать, как она тренируется в Школе.
– Да, тебе бы понравилось, Локки, это было неописуемо. Я смогла почувствовать то, что она в тот момент – огромная мощь, будто её подпитывала сама земля, как и тебя.
– Но что они теперь собираются делать, Тин? Неужели так просто вернутся в лес Грёз?
– А вот тут у них проблема, Лия. Надин и Эвиль считают Марту неправой, они считают, что ей не стоило нарушать заветы Древних в той ситуации. Видимо, не понимают, что без этого погибли бы.
– Нет, ну, что за глупцы! – воскликнул молчавший доселе Модэус. – Это всё равно, что вам обвинять Тин. Ваш Совет что-то замыслил, а не симпатичные молодые девушки.
– Спасибо, Модэус. Ты как всегда не к месту, но прав, – сухо ответила ему Лия. – Не знаю, почему и зачем, но всё это какой-то план, в котором каждому из нас расставлены ловушки, если вернёмся: нам не выбраться никогда. Надеюсь, хотя бы Марта понимает это и не направится прямиком в руки Совета.
– Нет, не отправится, она собирается идти к Укромной Гавани, чтобы уплыть подальше и не возвращаться.
– Ты всё верно поняла, Тин? Марта убегает? – Изумлению Локки не было предела.
– Абсолютно всё, я тоже убежала бы, ну, или попыталась, если б осталась одна. Нам надо остановить их, иначе быть беде. У нас ещё есть шанс нагнать их на подходе к Гавани, поэтому предлагаю выдвинуться поутру. Будем идти налегке и не высовываясь без надобности.
– Тин, ты слишком слаба, тебе нельзя налегке. Без нормальной еды и сна станет только хуже.
– Лия, я знаю свои силы. Если станет совсем плохо, будем решать, что делать. А сейчас надо выспаться и в путь.
– Да, нельзя дать ей просто сбежать, – Локки сурово сжал кулаки, – но Лия права, ты не сможешь поддерживать силы столько времени без нормального сна и еды.
– И что? Мне остаться здесь? – Тин чуть ли не зарычала и взглянула на Локки так, чтобы он понял, какого зверя она прячет от них за этой истощённой оболочкой. Больше воин не спорил, холодный пот скатился по его позвоночнику, оставляя после себя ненормальную прохладу: Локки окончательно убедился, что он потерял Тин и уже давно.
Шаг за шагом отмеряя километр за километром, они шли, и Тин ощущала на себе тысячи взглядов. Земля, воздух, трава и опавшие листья провожали её страхом и болью. Девушка чувствовала, что за ней остаётся след, невидимый простым людям или сильвам, но ощутимый другими живыми существами. Было тяжело, каждый день Тин думала, что именно сегодня силы покинут её, и она больше не сдвинется с места, но солнце вставало вновь и вновь, и девушка вместе с ним. Она не понимала, что сдерживает силу внутри неё, почему она не вырвалась до сих пор, разрывая её тело и сметая всё на своём пути, словно что-то останавливало её. Что-то, чему даже эта древняя мощь не хотела мешать. Но пока они шли вперёд, стараясь изо всех сил успеть.
Осень вступала в свои права – просветы в листве становились всё больше, и холодный ветер сдувал её с лесных троп. Их головы были забиты дурными мыслями и, словно назло, рассветы и закаты были невероятно прекрасными. Дождь перестал, и небо с первыми лучами солнца наливалось цветом. Багряные, густые оранжевые восходы и закаты, опавшая листва в их свете – порой путникам казалось, что они попали в другой мир. Эта красота была фантастической и пугающей, при этом настолько реальной, что казалось, протяни руку – и сможешь к ней прикоснуться.
Знали ли Боги о том, какой прекрасный мир они создали? Могут ли они вообще понимать красоту? Может, для них красота этого мира ничего не значит? Если так, то тогда Тин понимала, почему они с такой лёгкостью однажды разрушили его. Слова из летописей всплывали у неё в памяти сами собой: «Проводник – это не просто оболочка, это наша защита от гнева Богов. Неразумные жили бы и дальше, но злоупотребили они силой, дарованной им. Раскалёнными словами выжжены в нашем разуме заветы Богов, с болью и презрением сотворены мы, и наказанием нашим будет вечное терпение и муки».
Терпение и муки. Сильвы были ограничены в прикосновениях, их уделом было одиночество и тоска. До того, как Тин допустили в библиотеку, она считала, что это состояние души нормально для всех, но, как оказалось, это наказание за чужие деяния. Древние, наверно, были очень сильны, если смогли выжить с этим знанием – огнём, горящим в их разуме. Они нашли гармонию, смогли продолжить свой род и передали знание о завете дальше, своим потомкам. Сильвийское общество развивалось достаточно быстро, Боги не уничтожили творения рук своих первых созданий, все технологии, машины, назначение многих из которых сильвы так и не смогли понять, перешли к хвостатым чародеям.
Как оказалось, люди развивались в то же время, но только на другом континенте. Причины, по которым Боги вернули их в этот мир, в летописях не были указаны. Сильвы столкнулись с людьми всего лишь около трехсот лет назад. Для них это стало шоком, ведь во всех преданиях говорилось о том, что из-за людей был разрушен прежний мир, да и они сами исчезли. Они очень долго присматривались друг к другу. Сильвы смотрели на людей свысока, по их мнению, лишённые магии существа были неинтересны и слишком просты, даже ущербны. Люди же откровенно боялись загадочных хвостатых сильвов, но были пленены их глазами и магией. Но в итоге обе расы свыклись друг с другом, сильвы поняли, что люди не такие, как описано в летописях. Они не пользуются разрушительной магией и не творят эксперименты, способные разрушить мироздание. Сами же сильвы показали, насколько полезной может оказаться магия, вместе с учеными Империи мудрецы Совета разобрались со многими технологиями, что остались с древних времен.
Время неумолимо двигалось вперёд, неся этот союз сквозь века. Никогда ещё в Анданте не было столько покоя и мира. Почему же сейчас Тин видит столько несправедливости? Всё смешалось в её сознании – чёрное, белое, добро, зло. Если бы ей сейчас необходимо было выбрать цвет, она назвала бы серый. Девушка не помнила своего детства, для неё вся её жизнь была здесь – лес Грёз, Совет, Школа, испытание, и теперь этот идеальный образ разрушен. Во что же верить? Кому доверять?
Одиночество – чувство, к которому она, как и любой другой сильв привыкла, сейчас казалось просто невыносимым. Через силу переставляя ноги, Тин шла со своими друзьями через леса и поля Трилесья, всё приближаясь и приближаясь к цели. И что же будет потом? Даже если они найдут Марту, Эвиля и Надин, что делать дальше? Они не знали, но Тин видела в глазах своих друзей: что ни случится, они будут рядом, и это придавало сил и надежды.
Скоро леса уступили совсем обжитым землям со вспаханными полями, большими поселениями, мельницами, стадами домашних животных. Пробираться незамеченными становилось всё трудней. Локки совсем извёлся, ему казалось, что кто-то следит за ними. Тин пыталась успокоить друга, утверждая, что мало кто мог их заметить, но он стоял на своём и при малейшем шорохе хватался за мечи. При этом он не уставал интересоваться тем, как она себя чувствует и не понести ли её рюкзак, от чего девушке становилось совсем грустно. Лия же после каждого перехода, усаживалась возле Тин, пытаясь облегчить её жар, после чего саму её приходилось отпаивать травами, но она упрямо каждый вечер делала это и уходила в глубокой задумчивости, словно не в силах что-то понять.
Модэус же, казалось, стал тенью Тин, девушка встречалась взглядом с ним каждый раз, стоило ей только проявить какую-нибудь слабость. Сильвийка понимала, что они переживают и стараются помочь, Модэусу так вообще поручили за ней присматривать неведомые силы. Но всё равно порой она выходила из себя, ворчала, огрызалась, а позже извинялась перед друзьями.
В тот вечер все были заняты уже привычными делами: костёр, еда, палатка, дежурство. Локки обеспокоено осматривал окрестности, наверно, всё пытается понять, кто же их преследует, подумалось Тин. Лия зависла с деревянной ложкой над котелком. Она ненавидела готовить, но выбора ей не оставили, поэтому у неё было такое выражение лица, словно она целится ложкой в невидимую рыбу. Осторожно, чтобы ещё больше не раздражать подругу, Тин придвинулась к огню. Ей не было холодно, скорее, неуютно и сыро. Вскоре появился Модэус с охапкой веток, вывалив их недалеко от Тин, он принялся наламывать заготовки для костра.