Пар окружил их со всех сторон, стены помещения стали исчезать.
— И вот мы с тобой, — продолжал Каспер, — сидим в этой атмосфере. Возникает особое, почти счастливое звучание, когда мужчины собираются вместе без одежды. Нет ни воротничков, ни бабочки — ты в чем мать родила. Не надо ничего изображать из себя — ведь маска создается одеждой. Становишься немного ближе к самому себе. Благодаря далекому, безоблачному воспоминанию о том, как играл нагишом на берегу. Благодаря веселому акустическому воспоминанию о футбольной раздевалке, ты понимаешь, ты слышишь это? Вспоминается Эккехарт: «С кем Господь Бог занимался любовью, если он породил так много звуков?» И посреди этого благословенного пира для барабанных перепонок звучит твой звук. Твоя жадность. Твои преступления и махинации. Достаточно для пожизненного заключения. И самое страшное — убийство и насилие над ребенком. Делай ставку. Твоя ставка — правда о ребенке. В чем я не прав?
— Что касается ребенка, — ответил Каин. — Это был Эрнст. Все вышло из-под контроля. Он за это поплатился.
Каин взял три карты и положил их на стол, это были бубновый король, девятка червей и двойка треф.
— Это все равно твоя вина, — сказал Каспер.
— Я раскаиваюсь. Мать Мария говорит, что нет такого греха, в котором нельзя было бы раскаяться.
— А как насчет справедливости? — спросил Каспер.
— Ты зол. Как целая армия. Как тебе такая формулировка: ты зол, словно армия из одного человека?
Карты поплыли перед глазами Каспера.
— Откуда эта овечья кротость?
— Я встречался с девочкой. С матерью Марией. Я продам все. Я передам все в распоряжение Приюта. Я раскаиваюсь. Я обо всем сожалею. Твоя очередь.
— Помоги-ка мне с хронологией, — сказал Каспер. — В августе прошлого года все двенадцать детей собраны в Копенгагене. Дети связываются с тобой. Ты им что-то предлагаешь. Чтобы устроить толчки? Они в состоянии вызвать землетрясение? Они могут манипулировать материальным миром? Или же они просто могут предвидеть события?
Он открыл карту — это была десятка пик. Каин пожал плечами.
— Я занимаюсь опционами. Для меня почти нет разницы. Можно способствовать тому, чтобы что-то произошло, а можно знать, что это произойдет. Они сказали, что ожидаются толчки.
— И тогда у тебя возникает идея скупить обесценившиеся земли. И создать у возможных покупателей верное или неверное представление о том, что толчки и сдвиги почвы закончились. Для этого тебе были нужны дети. А взамен ты должен был привезти их в Копенгаген, так обстояло дело, да?
Каин кивнул.
— Но это еще не все, — не останавливался Каспер.
— Я должен был повлиять на общественное мнение. И на средства массовой информации. Когда дети расскажут обо всем.
Каспер медленно покачал головой.
— Они хотят принудить мир к чему-то. Угрожая тем, что могут вызвать природные катастрофы. Это вандализм. Детский терроризм. Это дети-преступники. Это правда? Они на такое способны?
Каин пожал плечами.
— И ты собирался принимать в этом участие? — продолжал Каспер.
— Я обратился. Увидел свет.
— Где в Копенгагене жили дети?
— В Приюте. Это было просто. Один из моих сотрудников был связан с Приютом.
— Блондинка? — продолжал Каспер. — Ирене Паппас?
Каин кивнул.
— Приют сам оплачивал транспорт. Но из-за границы забирали их мы. В некоторых случаях родители не хотели отпускать их. Отсюда и заявления о пропаже. К сожалению, одно из заданий я поручил Эрнсту.
— Почему мать Мария не разглядела, кто ты есть на самом деле?
Каин перевернул карту. Это была двойка бубен.
— Симеон Новый Богослов, — ответил он, — пишет, что важно не приписывать духовному учителю всеведение. Даже самые великие — люди.
Каспер почувствовал, что ему становится больно дышать. Может, от пара, может, от горького осознания того, что его монополия на цитирование отцов церкви рушится.
— Потом вы устроили похищение, — сказал он. — Почему вы похитили только двоих детей?
— Этого было вполне достаточно. Чтобы убедить покупателей.
— КлараМария послала картинку одному гидрологу. Женщине из светского ордена. На картинке был изображен Копенгагенский порт после землетрясения. Зачем она была отправлена?
Звучание Каина изменилось. Череда быстро сменяющих друг друга гримас и судорог пробежала по его лицу.
— Эти дети, они дьявольское отродье. Похищение их — уже само по себе наказание. И никакого судебного преследования уже не нужно. Дети хотели доказать, что знали о толчках заранее. Но они ничего не сообщили мне.
Он открыл карту. Это была шестерка треф.
— Мои заблуждения, — продолжал Каин, — могут стать необыкновенной отправной точкой для духовного роста. Я могу все полностью изменить. И для женщин, и для детей.
— Сначала, — сказал Каспер, — ты прогуляешься в тюрьму. Я хочу видеть карты.
Каспер открыл свои карты. Каин уставился на «стрит». Он тоже открыл свои карты. Это были король червей и пятерка червей.
— В красном цвете мало пигмента, — пояснил Каспер. — Эти карты немного легче, немного проворнее, чем черные масти. Зато картинки чуть тяжелее, Я слышал твои карты.
Каин наклонился к нему.
— У меня возможности как у американского президента. Я верну к жизни церковь. Я поддерживаю Приют. Я — могущественный союзник.
— Детей спас я, — сказал Каспер.
— У меня фантастический духовный потенциал, — продолжал Каин. — Мать Мария дала мне это понять. Мне просто пришлось идти обходным путем. Многим великим приходилось это делать. Миларепа.[101] Мытарь из Библии. Богач. Павел. Но теперь я падаю в ноги. Приношу извинения. Я галопом продвигаюсь вперед.
— Ты попадешь в тюрьму Хорсенса. Это я — свет и надежда для сестер.
— Я пришел к смирению, — не унимался Каин. — Глубокому смирению. Я все отдам церкви. Приюту. Я склоняю голову перед своим ближним.
— Мое смирение более всеобъемлюще, — настаивал Каспер. — Я пожертвовал международной карьерой. Я омываю ноги всех людей. Готов даже тебе омыть.
Каспер пытался встать со стула и опуститься на колени. Но он был слаб, а Каин попытался сделать то же самое. Это было состязание в смирении. Пар слепил их. Став на колени друг перед другом, они ударились головами — случайно, но с такой силой, будто каждый из них собирался ударить другого.
Нам, стоящим в самом начале пути духовного обновления, приходится нелегко: малейшее напряжение пагубно отражается на наших благих намерениях. Сострадание, когда доходит до дела, часто оказывается лишь тонким слоем сусального золота на более грубом металле. Каин схватил Каспера за горло. И тем не менее Каспер не реагировал. Если заядлый игрок в покер хорошо устроился, нужно действительно постараться, чтобы сдвинуть его с места.
Но он почувствовал, как его зрение и слух начинают изменять ему. Каин медленно наклонял его назад — к мраморной плите и форсункам, из которых с шипением вырывался обжигающий пар.
Каспер услышал молитву, обращенную к Дисмасу, доброму разбойнику, оказавшемуся на кресте рядом со Спасителем. Дисмас был святым всех игроков и всех, кто отбывает долгие сроки в тюрьме.
И тут он ударил Каина головой.
Удар этот отбросил Каина назад, его тело проскользило по тонкому слою воды на полу и ударилось о стену. Лоб был рассечен, лицо залито кровью.
Стеклянная дверь открылась, в дверном проеме стоял дьякон.
— Баня — священное место, — сказал он, — как и церковь.
Он отступил в сторону, Каспер встал на ноги. Медленно, пошатываясь, он приподнял Каина и то ли пронес, то ли протащил его мимо дьякона.
Дьякон показал в сторону душа, Каспер поставил Каина в кабинку, а сам встал в соседнюю. Дьякон повернул кран.
Головки душа были не просто большими, они были большими, как мельничные колеса. И вода, которая полилась из них, была не просто холодной — это была талая вода с Кавказских гор.
— Холодные обливания, — вдумчиво проговорил старик, — всегда были частью самых глубоких духовных практик.