— Но нам нужно тридцать минут…
— Знаю. Действуй!
Отскочив от иллюминатора, Сирокко пулей метнулась к сиденью и ухватилась за микрофон.
— Все по местам. Общая тревога. Быть готовыми к разгерметизации. Очистить карусель. Всем в перегрузочные кресла. Пристегнуться. — Левой рукой она шлепнула по кнопке тревоги, и тут же услышала за спиной зловещее улюлюканье. Потом бросила взгляд налево.
— Билл, и тебя касается. Надень скафандр.
— Но…
— Живо!
Пулей выскочив из сиденья, Билл нырнул в выходной люк.
Сирокко успела крикнуть через плечо:
— Захвати и мой!
Стремительно приближающуюся штуковину уже было видно в иллюминатор. Никогда Сирокко не чувствовала себя такой беспомощной. Отменив программную установку системы управления, она могла бы запалить все движки по борту корабля, обращенному к Фемиде, — но и этого уже было бы недостаточно. Огромная масса «Укротителя» еле ползла. А так оставалось только сидеть, следить за автоматическим развертыванием машинного цикла и считать липкие, как пот, секунды. Вскоре Сирокко поняла, что никуда им не деться. Эта дуля здоровенная, и движется она быстрее.
Появился уже облаченный в скафандр Билл, и Сирокко сломя голову ринулась в НИСОТ натянуть свой. Там, пристегнутые к перегрузочным креслам, сидели пять неразличимых фигур. Никто не двигался, все пялились на экран. Стоило Сирокко нахлобучить на голову шлем, как в уши ворвался хаос.
— Всем заткнуться. — Болтовня мигом смолкла. — Пока не дам команду говорить, на этом канале — мертвая тишина.
— Но что происходит? — Голос Кельвина.
— Я сказала — молчать. Похоже, какая-то механическая фига хочет нас сцапать. Наверное, то самое стыковочное устройство, которое мы искали.
— По-моему, больше похоже на атаку, — пробормотала Август.
— Наверняка они уже это проделывали. И наверняка знают, как это сделать поаккуратней. — Сирокко хотелось хотя бы себя в этом убедить. Но авторитета у нее не прибавилось, когда весь корабль вдруг сильно тряхануло.
— Есть контакт, — заметил Билл. — Вот они нас и зацапали.
Сирокко поспешила на свое место — но уже не успела разглядеть, как произошел захват «Укротителя». Корабль снова подскочил, а откуда-то сзади послышался жуткий скрежет.
— Какое оно из себя?
— Вроде щупалец гигантского осьминога. Только без присосок. — Билл явно был потрясен. — Сотни щупалец. Болтаются и болтаются.
Корабль еще сильнее накренился, и к уже воющим добавились новые сигналы тревоги. А красные лампочки на приборной доске устроили целую огненную бурю.
— Пробоина в корпусе, — как можно спокойнее констатировала Сирокко. — Утечка воздуха из центрального стержня. Задраить шлюзы 14 и 15. — Руки сами собой метались по пульту. Кнопки и лампочки были где-то далеко-далеко — словно увиденные в телескоп, но с обратного конца. Стрелка акселерометра вдруг словно взбесилась, а Сирокко сперва бешено дернуло вперед, затем швырнуло набок. В итоге она уселась верхом на Билла. С трудом перебравшись в свое сиденье, она пристегнулась.
Не успела защелкнуться пряжка, как корабль снова дернуло назад — да еще похлеще. Сзади что-то вылетело из люка, долбануло по иллюминатору — и тот мигом покрылся паутинкой трещин.
Сирокко, отчаянно напрягаясь, висела на ремне. Из люка вынырнул кислородный баллон. Стекло разлетелось вдребезги — но звук помчался прочь вместе с острыми стеклянными ножиками, что плясали, удаляясь, перед глазами у Сирокко. Все незакрепленные предметы в кабине теперь подпрыгивали и неслись прямиком в жуткую зазубренную пасть, разверзшуюся там, где прежде был иллюминатор.
Кровь бросилась в лицо Сирокко, когда она повисла над черной бездонной дырой. В солнечном свете лениво вращались крупные предметы. Вот прямо перед глазами, где ему быть вовсе не полагалось, оказался машинный отсек «Укротителя». Сирокко заметила торчащий обломок соединительного стержня. Корабль, ее корабль разваливался на куски.
— Твою мать… — выдавила Сирокко — и тут же ясно припомнила слышанную однажды магнитофонную кассету с потерпевшего катастрофу воздушного лайнера. Это же самое слово пилот тогда и проревел — за считанные секунды до удара, когда отчетливо понял, что сейчас отправится на тот свет. Сирокко также отчетливо это поняла — и тут же ее едва не вырвало.
В тупом ужасе она наблюдала, как тварь, что заграбастала машинный отсек, еще гуще оплела его щупальцами. Похоже было на то, как португальский кораблик ловит ядовитой хваталкой громадную рыбину. Красиво и бесшумно рванул топливный бак. Мир, родной мир Сирокко разлетался на куски — и даже без единого звука! Стремительно рассеивалось облако сжиженного газа. А тварь будто ничего и не замечала.
Другие щупальца взяли в оборот остальные части корабля. Дальнобойная антенна, казалось, вот-вот ускользнет — но слишком медленно падала она в разверзшийся внизу черный колодец.
— Живое, — прошептала Сирокко. — Оно живое.
— Что? Что ты сказала? — Билл обеими руками отчаянно цеплялся за приборную панель. К креслу-то он был пристегнут надежно — а вот болты, крепившие само кресло к полу, не выдержали.
Корабль тряхануло еще разок — и кресло Сирокко тоже освободилось от болтов. Край панели пришелся как раз по бедрам. С отчаянным воплем Сирокко рванулась из ремней.
— Рокки, тут все рушится. — Голос Сирокко не узнала, зато страх в нем почувствовала. Удвоив усилия, она сумела одной рукой отстегнуть ремень, другой в то же время крепко держась за панель. Потом соскользнула набок и стала смотреть, как ее кресло, попрыгав по уже расколоченным циферблатам и ненадолго застряв в зубах у бывшего иллюминатора, стартует в космический полет.
Поначалу Сирокко решила, что ноги сломаны, но вскоре выяснила, что может ими двигать. Боль немного утихла, когда она, собрав остаток сил, помогла Биллу выбраться из его кресла. Слишком поздно она заметила, что глаза его закрыты, а лоб залит кровью. Пока обмякшее тело Билла вяло скользило над панелью управления, Сирокко заметила и вмятину на его шлеме. Она пыталась ухватить его сначала за бедро, затем за щиколотку, наконец за ботинок а он все падал, падал и падал в самое средоточие сверкающего душа стеклянных осколков.
Очнувшись, Сирокко обнаружила себя скорчившейся под приборной доской. Долго трясла головой, не в силах вспомнить, как там очутилась. Но торможение было уже не столь резким. Фемиде удалось наконец подогнать «Укротитель» — вернее, то, что от него осталось, — к скорости собственного вращения.
Все безмолвствовали. Из наушников в шлеме доносился целый ураган свистящего дыхания — но ни единого слова. Сказать было просто нечего; а вопли и проклятия уже истощились. С трудом поднявшись, Сирокко ухватилась за край люка, пролезла туда и потащилась сквозь хаос.
Освещение не работало, но солнечный свет, врываясь через пролом в стене, грубо выхватывал из мрака разбитое оборудование. Пока Сирокко брела по обломкам, с дороги у нее убралась облаченная в скафандр фигура. В голове пульсировало. Один глаз так заплыл, что уже не открывался.
Развал был капитальный. На расчистку помещений ушла бы уйма времени.
— Мне нужен полный список разрушений по всем отсекам, — сказала Сирокко, ни к кому конкретно не обращаясь. — На такую встречу этот корабль рассчитан не был.
На ногах были только трое. Одна фигура стояла на коленях в углу, держа за руку еще одну, которая покоилась под обломками.
— Ноги. Не могу. Не могу двинуться.
— Кто это сказал? — выкрикнула Сирокко и бешено замотала головой, пытаясь прогнать головокружение, но преуспела, естественно, в обратном.
— Кельвин, займись ранеными. А я пока посмотрю, что можно сделать с кораблем.
— Есть, капитан.
Никто не двинулся с места, и Сирокко подивилась почему. Все пялились на нее. Интересно, чего они пялятся?
— Если я понадоблюсь, я у себя в каюте. Мне… мне что-то нехорошо.
Один из скафандров двинулся ей навстречу. Пытаясь обогнуть фигуру, Сирокко шагнула в сторону — и нога ушла под пол. Все тело пронзила боль.