Андреа оставил машину на стоянке, к антикварной лавочке они пошли пешком.
Улочка-колодец стремительно сужалась, но если поднять голову вверх, то можно было увидеть светло-голубое небо с редкими, застывшими, словно наклеенными облаками.
– Старые улочки Флоренции, – пояснил Андреа. – Город искусств, сюда любят приезжать туристы со всех концов света, наверное, наш антиквар процветает.
Вывеска магазина, обрамленная гирляндами цветов, приглашала войти.
– Пришли.
Хозяин магазина стоял за прилавком. Это был мужчина лет семидесяти – худой, выше среднего роста, когда-то рыжий, но сейчас его редкие волосы стали буро-ржавого цвета. Острый нос, как у старого лиса, руки и лицо усыпаны веснушками. Глаза, словно без ресниц – светло-зеленые, выцветшие… Одет он был в серые брюки и черную курточку. На шее – платок в серо-белую клетку.
– Чем обязан? – спросил он по-английски.
– Мы вам звонили недавно. Я – Андреа Тоньяцци. Это – Ульяна, она из России.
Брови антиквара на секунду взлетели вверх, и он окинул Ульяну цепким взглядом.
– Ах, да. Минуту. – Франсуа Фабиан подошел к двери и повесил табличку. «Закрыто».
Он ходил медленно, его спина была немного скрюченной, походка неуверенной. Ульяна осмотрела магазинчик. Все пространство было заставлено разными предметами: фарфоровыми статуэтками, посудой, старинной мебелью, бронзовыми канделябрами, вазами с расписными боками. Было много часов: больших и маленьких. Ульяне запомнились часы из фарфора, на которых были изображены беседки с пастухами и пастушками, вьющиеся растения, амур со стрелой.
На одной из стен висела большая картина, изображавшая «Титаник» – корабль плыл в закат, напоминавший зарево пожара, нос судна казался охваченным пламенем. Ульяна замерла возле полотна.
Франсуа Фабиан вырос рядом с ней незаметно.
– Леди говорит по-английски?
Ульяна кивнула.
– Очень хорошо. Вам нравится эта картина? – спросил он вкрадчиво.
– Да. Корабль как будто бы в огне, художник, видимо, стремился передать тревогу перед катастрофой.
Ответом ей был короткий смешок.
– Не только. Эта картина почти документальное свидетельство катастрофы. По одной из версий, весьма вероятной, корабль вышел в плаванье с непотушенным пожаром на борту, но эта информация тщательно скрывалась от всех. Этот пожар и стал причиной гибели «Титаника». – Франсуа наклонил голову набок. Ульяна была выше его и сверху видела белый пробор.
Андреа стоял сзади.
– Это ваша версия? – спросил он.
Фабиан быстро обернулся.
– Не моя. И всего лишь одна из версий. «Титаник» погиб, но его гибель до сих пор будоражит людей. Как могло случиться, что символ своего времени – самый роскошный, самый красивый и знаменитый лайнер, олицетворение прогресса, наступающей мощи ХХ века, столь бесславно сгинул в пучине Атлантики? Многие задавали себе этот вопрос и не находили ответа. «Титаник» был больше чем корабль, как я уже сказал – это символ эпохи. Тогда именно транспорт – паровозы, автомобили, корабли – олицетворял мощь человеческого разума. Это еще и символ гибели целого века – мужественных мужчин, которые при любых обстоятельствах вели себя как джентльмены, и женщин, которые никогда не забывали о своем призвании – нести в мир красоту, гармонию, тихую прелесть. Вы знаете, как вели себя мужчины на «Титанике»? Они без звука уступали свои места в шлюпках женщинам, которые были ниже их по социальному статусу. Они были джентльменами до мозга костей. Так поступил Джейкоб Астор – миллионер, а он мог купить весь «Титаник». Сталелитейный магнат Артур Райерсен отдал свой спасательный жилет горничной, которая села в шлюпку вместе с его женой и детьми. Владелец шахт и сталелитейных заводов Бенджамин Гуггенхайм вышел на палубу вместе со своим камердинером в великолепных вечерних костюмах со словами:
– Мы надели все самое лучшее. И готовы погибнуть как джентльмены.
Голос антиквара звучал тихо и торжественно. Он напоминал священника, который служит мессу. Наступила легкая пауза.
– А музыка… Оркестр «Титаника» играл для людей, собиравшихся перенестись на небо. Музыканты отказались сесть в шлюпки, они стояли и играли вальсы, зная, что обречены. Каждый из них был героем в высшем смысле этого слова…
Я немного интересуюсь «Титаником». Но это уже семейная история.
– У вас здесь много часов, – сказала Ульяна.
Антиквар усмехнулся.
– Часы – это моя слабость. Символ времени, его мерило. На самом деле абсолютного времени не существует, а часы пытаются привести всех к единому знаменателю. Время не одинаково для людей разных возрастов, разных рас и наций. У каждого свое время. А часы создают иллюзию, что время – едино. Это игрушка, призванная обмануть человечество. Время можно повернуть вспять, можно ускорить, можно остановить, сжать… Это очень пластичная субстанция. Например, время «Титаника»… Когда вышел знаменитый фильм Камерона – можно ли сказать, что время «Титаника» вернулось, ведь, смотря этот фильм, люди переносились в ту эпоху?..