Когда они собирались нырнуть в очередную улочку, раздался звонок, он ввинтился противным звуком в уши, и Ульяна остановилась.
Андреа выхватил из барсетки телефон и ответил мелодичным голосом:
– Алло!
Он говорил по-итальянски.
Ульяна отошла в сторону и незаметно наблюдала за ним. Когда он сердится или выглядит серьезным, у него на лбу образуется легкая вертикальная морщинка, отчего его лицо становится очаровательно солидным. Он словно играет в эту игру, притворяется серьезным человеком, а на самом деле остается своим парнем, перед обаянием которого просто невозможно устоять.
Закончив разговаривать, Андреа повернулся к Ульяне:
– Звонила наша мадам.
– Да? – встрепенулась Ульяна. – И что?
– Вызывает меня на рандеву.
– И когда мы пойдем?
– Я, – мягко поправил ее Андреа. – Я иду один. У нее будет свой переводчик. Итальянец. Она только что сказала мне об этом. Очевидно, Егошина решила общаться со мной на моем родном языке. Это ее право.
– Таким способом она собирается расположить тебя к себе, – высказалась Ульяна. – Обычная уловка. Не нужно быть большим психологом, чтобы понять это.
Такой поворот событий Ульяне совершенно не нравился.
– Возможно. Но тут она диктует условия, а не мы. Наше дело – согласиться с ней. В противном случае она не станет с нами встречаться. А мы сюда приехали ради этого.
– А если она собирается тебя дезинформировать? Тебе такая мысль не приходит в голову?
– Ты думаешь, я не предвидел этот вариант? – усмехнулся Андреа. – Предвидел, не беспокойся. Но все равно нужно идти и разговаривать с ней, пытаться наладить контакт. Другого выхода у нас нет, если мы хотим продвинуться дальше в расследовании.
– И где же я буду находиться все то время, пока ты будешь общаться с мадам Егошиной?
– Посиди в отеле. Отдохни. У тебя вроде бы с утра голова болела.
– Уже прошла – это во-первых, а во-вторых, очень весело сидеть в отеле, лучше уж я погуляю по набережной, подышу свежим воздухом, да и на людей посмотрю.
– К тебе могут приставать разные сомнительные личности. Ты об этом не подумала? Я буду переживать. Лучше останься в отеле. Так мне будет спокойней. А тебе – безопасней.
Он смеется или говорит правду? Ульяна искоса взглянула на Андреа – неужели ревнует?! Боже мой! Ему есть дело до того, КАК я проведу вечер? Это просто фантастика!
– Тогда решено: я пройдусь по набережной, развеюсь. Думаю, со мной ничего не случится. Постоять за себя в случае чего я смогу.
– Ты забыла о тех типах, что преследовали нас в Италии?
– Не забыла. Память у меня хорошая. Но вряд ли они решатся на радикальные меры при таком скоплении народа на набережной. Это абсурд. Не самоубийцы же они, в конце концов.
Андреа сверлил ее глазами.
– Мне это не нравится, – отчеканил он.
– Тогда возьми меня с собой. Раз не нравится!
– Это глупо! Не веди себя как девчонка.
– Мы ссоримся, – пробормотала Ульяна. – Как это мило!
– Что ты бормочешь?
– Ничего. Просто ворчу как старая бабка. Это мне делать можно? Или тоже опасно?
– Не глупи! Посиди в отеле, прошу тебя.
– Я подумаю, – сказала Ульяна. – Но не обещаю.
Когда Андреа ушел, она какое-то время находилась в отеле. Но долго просидеть там не могла, поэтому решила прошвырнуться по вечерней набережной. «Пройдусь совсем немножко, – уговаривала себя Ульяна, – и вернусь в отель. А то вконец изнервничаюсь. И так сижу как на иголках и поминутно смотрю на часы или прислушиваюсь к телефону. Жду его. Так недолго и с ума сойти. В толпе я отвлекусь от собственных мыслей, что мне необходимо сейчас просто позарез…
…Толпа на набережной Ниццы напоминала толпу в любом южном городе. Шумную, расслабленную…
Лохматые, растрепавшиеся от ветра пальмы, беспечная лень, разлитая в воздухе, смех и веселые возгласы…
Ульяна миновала кафе, и в ней росло чувство лихорадочного возбуждения. Казалось, все люди, которые днем ходили по музеям или сидели дома и в отелях, выплеснулись на набережную, чтобы глотнуть вечерней лихорадки курортного города.