Вова смотрел на нее пустыми детскими глазами безо всякого выражения.
— До каких пор я тебя спрашиваю?! — заорала она и рывком отвесила ему подзатыльник.
Чернявая Вовкина голова под ударом слегка пристукнула подбородком о грудь. Но он, уже привыкший к дурогонству воспетки, не выронил изо рта ни звука и лишь ещё сильнее набычился.
Надя Тормозилова при этом стала возбужденно подпрыгивать и, истерично смеясь, исступленно щёлкать ладошками.
— Чего ты молчишь?! Отвечай! — заводилась Людмила Ивановна. И хотела было повторить «на бис», но вдруг почему-то передумала. Взяла его на руки и сказав напутственно: — Иди, поиграй в песочке, — с раскачки метнула в открытое окно.
Но Вовка не долетел до песочницы и напоролся шейкой на её острый бортик. Голова его, вдруг, с хрустом отскочила и, стукнувшись о ножку грибка, замерла недалеко от тела.
— А-а-ай! — заверещала Надя и кинулась на Людмилу Ивановну с кулаками. — Ты убила его!
— Хватит! — крикнула та, одновременно мощно топнув ногой. — Хватит! Надоело всё! — и выбросила журнал в урну. — И ты со своей дурацкой игрой!
— Но, мама! — вскрикнула Надя.
И когда дверь захлопнулась, мягко всхлипывая, стала оплакивать Вовочку. Он был её единственной большой куклой, пригодной для игры в «детский сад».
Все молчали, не зная как им отреагировать. В раздавшейся, как толстая баба, тишине.
— Так это ты описал тут свою сестру и мать? — нарушил Ганимед «минуту молчания». — Но зачем ты изменил их имена?
— Я всегда так делаю, чтобы на меня не смогли подать в суд.
— А я решила, что ты всё это выдумал, — удивилась Креуса.
— Я не умею выдумывать, у меня слишком бедное воображение. Поэтому мне приходится, как Уайльд, «вкладывать весь свой гений — в жизнь. И лишь…» описывать то, что у меня вместо этого выходит.
— Но для чего тебе переводить книгу? Книги — это уже не модно. Зачем ты тратишь время на эту ерунду? — посмотрела Креуса на Елену.
— Ты даже не представляешь, сколько мне заплатят за осуществление данного проекта!
— Сколько?
— Волшебник подарил ювелиру, которому таскал из прошлого драгоценности на переплавку, миллион долларов только для того, чтобы показать мне, что он не шутит! И этот миллион мог бы быть уже моим, а не ювелира, если бы я разгадал тогда его интеллектуальный ребус. К тому же, недавно мне послали сновидение — фрагмент моего будущего, которое я, как проснулся, тут же записал. Прочитать?
— Ну, давай, — улыбнулась Елена, призвав жестом этот «миллион долларов» облокотиться на себя вместо кресла, входя в роль его ассистента.
Ганеша с удовольствием опёрся спиной об её душевную поддержку и стал читать:
«Ганеша оглядел себя: он сидел в тёмно-серой рясе у стены многоэтажного здания прямо на тротуаре. В его длинных волнистых волосах, которые он отрастил за время семилетней трансформации физического тела в светозарное в полной изоляции от мира, было полно перхоти. И понял, что их снова пора помыть.
Мимо проходили американцы всеразличных рас, недоверчиво поглядывая на бородача в непонятной рясе. А одна молоденькая афроамериканка в белой блузе и серой юбке средней длины, проходя мимо, пожалела его и кинула несколько смятых купюр, приняв за нищего.
Ганеша дёрнулся, понял всю унижающую его ситуацию, встал и быстро пошёл прочь по тротуару. Девушка посмотрела на кинутые ему на мостовую купюры, от которых тот шарахнулся в сторону, но не стала их подбирать и, покачав головой, пошла прочь.
Он набрёл на какой-то книжный магазин и увидел сквозь стеклянную витрину свою книгу, выставленную на деревянных стеллажах лицом к потенциальному покупателю наряду с другими хитами продаж. Псевдонимб был указан сверху: «Ганеш Воронцов». А чуть ниже название: «Второе Пришествие».
Пока он рассматривал витрину с новинками, из магазина вышла продавец и, тоже приняв за нищего, попыталась прогнать вон. Но Ганеша указал пальцем на свою книгу:
— Я её автор.
Та поняла, что ряса и длинные волосы с бородой это его сценический имидж, призванный продвинуть книгу, и переменилась в лице:
— Проходите в магазин, — пригласила она Ганешу уже тёплым тоном. В качестве аниматора. — У нас тут после издания вашего бестселлера появились и другие новинки. Не желаете взглянуть? Вот автор, который вас «затмил», — улыбнулась девушка, указав ему на книгу модного теперь автора.
На что Ганеша не стал даже заходить и лишь скривился:
— У меня-то подлинное искусство, и этот однодневка мне неровня!