— Ну что же еще тебе сказать, храбрый трибун, — отвечал палач тем же благодушным тоном. — Ты сам видишь, я буквально исполнил поручение Скрофы, привязал девушку к столбу, обнажил ее по пояс и стал готовить свои инструменты, как будто собираясь ее пытать…
— Где же тот негодяй, который привел тебе эту девушка, слуга Скрофы? — прервал циничную болтовню палача Тито Вецио.
— Убежал, как только я открыл вам дверь, выскочил в страхе вон в то окно.
— Прекрасно, эту девушку я беру с собой, — сказал Тито Вецио, бросая палачу полный кошелек с золотом. — Половину можешь взять себе, остальное передай слуге Скрофы, и больше я с тобой говорить не собираюсь, хватит. Я и так слишком много времени провел в этой богом проклятой дыре.
Сказав это, Тито Вецио завернул в свой длинный плащ спасенную им красавицу и, при помощи Гутулла посадив ее к себе на лошадь, отправился по направлению к Эсквилинским воротам.
— Стой, если тебе жизнь дорога! — вдруг вскричал Гутулл, схватив его лошадь под уздцы. Я заметил в той стороне каких-то подозрительных людей, судя по всему вооруженных. Поверь моему опыту, там нас ждет засада. Поедем лучше в противоположную сторону. В Риме много ворот и кроме Эсквилинских.
— Пожалуй ты прав, поедем налево. Но как же тогда быть с письмом Суллы? — озабоченно спросил Тито Вецио.
— Прежде всего надо позаботиться о самих себе, а потом уже о поручении Суллы. Умоляю, едем поскорее, нам нельзя терять ни минуты.
Друзья повернули лошадей и понеслись во весь опор в сторону, противоположную той, где прятались наемные убийцы.
— Проклятье! — вскричала египетская колдунья, явившаяся посмотреть на гибель ненавистного ей Тито Вецио. — Они повернули в другую сторону. Неужели их кто-то предупредил? Но что я вижу, наши гладиаторы разбегаются в разные стороны. И на этот раз я не буду отомщена! — восклицала с отчаянием чародейка.
Между тем палач был очень доволен результатом всей этой, как он выразился, смешной истории. Сопротивляться Тито Вецио, само собой разумеется, ему в голову не приходило. Молодой квирит свободно взял и увез девушку. Кадм не мог воспрепятствовать этому похищению — квирит был вооружен, к тому же с приятелем. Да это и не входило в его обязанности. Его дело — подвергнуть легкой, средней, строгой или самой тяжелой пытке, в конце концов пригвоздить провинившегося раба или рабыню к кресту и отдать живого на съедение орлам и коршунам, а не спасать красивых девушек от похитителей. Она была прислана со слугой, он и должен был ее спасать, а не прыгать через окна.
— Конечно, — рассуждал палач, — слуга по всей вероятности побежал в город заявить властям и они вот-вот должны сюда нагрянуть, но это меня уже не касается. Для меня главная прелесть заключается вот в чем, — Кадм высыпал в руку блестящие золотые монеты, полученные от Тито Вецио. — Один, два, три… восемь… двенадцать, — пересчитывал он.
— Черт возьми, если я не стал богачом по милости этой девчонки, которую прислали ко мне, чтобы я ее попугал. Недаром я сегодня во сне видел яйца. Это великий Морфей предупреждал меня, спасибо ему. Между тем мой сон выходил из роговой двери, а не из слоновой,[126] и тем не менее сбылся и принес мне целый капитал. Тридцать золотых монет — такой суммы мне не доводилось получать за всю мою жизнь… Какой это прекрасный, всемогущий предмет — золото. Каждый из этих прекрасных желтых кружков мне что-нибудь обещает. Один предлагает амфоры вина, другой — громадные куски говядины и свинины и хлеб, да не тот, который вынуждены есть мы, бедняки, черный, грязный, сорный, а белый, хороший, третий — хорошую одежду. С этими блестящими кружочками я пройду куда мне захочется, хотя бы в сам цирк и не буду отверженным, всеми презираемым, проклятым, а напротив все найдут меня великолепным, даже очень красивым и молодым. Но довольно любоваться вами, — продолжал палач, складывая свои сокровища опять в кошелек, — надо спрятать в надежное место.
Кадм недолго думал. Он выбрал один из человеческих черепов, сваленных в углу в кучу, и засунул внутрь его внезапно свалившееся в его руки богатство.
Лишь только палач покончил с этим приятным делом, как шум и голоса, послышавшегося рядом с домом, убедили его, что приключения этой ночи еще далеко не закончились. Поспешив спрятать драгоценный череп в угол, палач подошел к двери и прислушался.
— Сейчас же откройте ночному триумвиру, — послышался снаружи строгий голос. Судя по повелительному тону, он принадлежал начальству, которому вверена охрана города в ночное время.
126
Двери сна — древние поэты говорили, что у дома сна двое дверей. Одни из слоновой кости, другие — из рога. Сны из первой двери сбываются, из второй — нет.