Со стороны камердинер герцога походил на журавля. Серо-черный камзол его, кое-где заплатанный, был изрядно поношен. На узких плечах громоздилась продолговатая голова с длинным носом - ни дать, ни взять птица. Костистое лицо цвета старого почтенного пергамента было обычно хмурым - потому, возможно, у Флея не было друзей.
Теперь камердинер шагал по направлению к комнате, в которой находился лорд Сепулкрейв - оставшийся один впервые за несколько недель. В это время, пока старик мерил шагами бесконечные коридоры замка, в своем Барельефном зале храпел Ротткодд - ставни на окне были по-прежнему закрыты, отгораживая смотрителя скульптур от воздействия внешнего мира. Гамак все еще мерно покачивался - с тех пор, как Ротткодд, проводив незваного гостя, поспешно запер за ним дверь на ключ и радостно плюхнулся на свое лежбище. Лучи солнечного света умудрялись-таки протискиваться сквозь дощечки ставен, однако это обстоятельство не мешало смотрителю скульптур продолжать так некстати прерванный отдых.
Тот же солнечный свет наполнял кухню, где все по-прежнему шло своим чередом. Солнце особенно рельефно освещало ту самую колонну, о которую еще совсем недавно облокачивался шеф-повар, теперь перенесенный заботливыми подчиненными в более приличествующее для отдыха место.
Постепенно становилось все жарче, так что люди, не занятые на кухне непосредственно работой, перешли в прохладные помещения.
Стирпайк, наблюдавший от начала и до конца старания шеф-повара произвести впечатление на подчиненных своим красноречием и осведомленностью, теперь бежал по коридорам - ему было все равно куда бежать, мальчика одолевало одно только желание - поскорее глотнуть свежего воздуха.
На ходу Стирпайк осознал, что он забежал куда-то не туда - в этой галерее он, кажется, прежде не бывал. Впрочем, это было сейчас не слишком существенно, главное - выбраться наружу. Однако выбраться отсюда было как раз непросто - по обе стороны галереи тянулись однообразные проходы, освещенные пылающими шандалами или оплывающими свечами в залитых воском подсвечниках. Стирпайк долго кружил по галереям, но выхода так и не нашел. Несколько раз натыкался он на запертые двери, но там, скорее всего, были какие-нибудь кладовые. Самое страшное, что он даже забыл, откуда именно пришел. Он поднимался по лестницам и опускался по ним несчетное число раз, так что теперь затруднялся даже предположить, где находится - выше уровня земли или ниже. И тут явилось спасение - в виде... старика Флея. Да, это на самом деле было так. Едва только Стирпайк увидел вечно хмурого камердинера, как смекнул - если тот куда-то идет, то наверняка к выходу. Он тут живет чуть ли не с рождения, знает все ходы и выходы. Прячась, насколько это было возможно, паренек следовал за ним, моля всемогущие силы, чтобы Флей только не обернулся. Иногда свечи были укреплены на слишком большом расстоянии друг от друга, и Стирпайку приходилось напрягать слух, чтобы уловить еле слышные шаркающие звуки шагов старика. Не хватало только потеряться тут. Но пока пареньку удавалось следовать незамеченным за Флеем, что вселяло в его сердце надежду. На ходу Стирпайк досадовал на собственную неосторожность - угораздило же его так неосмотрительно заблудиться. На фоне горящих свечей и факелов старик казался вороньим пугалом. Стирпайк ужасно устал - еще на кухне, ведь прежде, чем выслушивать пьяные откровения шеф-повара, ему пришлось много возиться с работой, а потом еще дышать всеми кухонными испарениями. К тому же его окончательно добило долгое блуждание по коридорам. Ведь ему едва исполнилось семнадцать. Он чувствовал себя чужим даже среди ровесников-поварят. И теперь, двигаясь короткими перебежками вперед, он испытывал одно-единственное желание - выбраться на свежий воздух и спрятаться где-нибудь, чтобы отдохнуть сегодня его наверняка уже никто не хватится. Однако этому желанию не суждено было исполниться - задумавшись, Стирпайк начисто забыл об осторожности, и именно это его погубило. На очередном повороте он зацепился пряжкой башмака об острый камень и с грохотом повалился на пол. Флей тут же остановился и обернулся, инстинктивно хватаясь за висевший на поясе нож. Но на него так никто и не напал, и тогда старик, щурясь на яркий свет висевшей прямо над головой огромной свечи, осторожно спросил:
- Эй, кто здесь?
Ответа не последовало. Флей подумал и медленно направился назад - он все равно не успокоился бы до тех пор, пока не проверил - откуда мог исходить странный шум. Однако дальше, как назло, был большой неосвещенный участок. Но тут же камердинеру пришла в голову простая идея - сняв со стены медный подсвечник с горящей свечой, он двинулся по коридору и через десяток шагов наткнулся на распластанного на пыльном полу человека.
Подойдя вплотную к Стирпайку, старик остановился, и тут же в воздухе повисла зловещая тишина. Паренек уткнулся лицом в пол, и у Флея даже мелькнула мысль - а может, он потерял сознание? Во всяком случае, ждать не имело смысла, и носком башмака старик перевернул его на спину. От толчка Стирпайк пришел в себя и приподнялся на локте, испуганно вглядываясь в склонившееся над ним лицо.
- Где я? Где я? - зашептал он ошалело.
- Один из щенков Свелтера, - тут же определил для себя Флей, пропуская вопрос мимо ушей. - Э, ты, кажется, из кухни? А ну, вставай, чего разлегся! Что ты тут делаешь?
- Я сам не знаю, где я, - слабо отозвался парнишка, чувствуя себя загнанным зверем. - Я заблудился. Честное слово. Мне бы на свет выйти...
- Я спрашиваю, что ты тут делаешь? А ну отвечай! Ведь кухня далеко отсюда. Говори!
- Но я случайно оказался тут. Выведите меня на свет, я обещаю, что никогда больше не приду сюда.
- На свет? Куда ты хочешь?
Стирпайк наконец-то пришел в себя, хотя в голове у него по-прежнему была тяжесть, да и тело ломило. Он был наблюдателен - еще в кухне заметил, с каким презрением этот человек смотрит на его начальника, и потому теперь поспешно сказал:
- Мне все равно куда... все равно. Только бы подальше от господина Свелтера - он ужасен.
Флей несколько мгновений вглядывался в лицо паренька, не зная даже, что сказать. Наконец он спросил - чтобы только не молчать:
- Ты что, новенький?
- Я-то? - спросил Стирпайк жалобно.