Ткань Ишанкара
Тори Бергер
Художник-иллюстратор Надежда Михайловна Кудряшова
Дизайнер обложки Виктория Владимировна Бугрова
© Тори Бергер, 2022
© Надежда Михайловна Кудряшова, художник-иллюстратор, 2022
© Виктория Владимировна Бугрова, дизайн обложки, 2022
ISBN 978-5-0056-5385-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Татары
Год 38-й ректорства сэра Котцы, весна
Улочка медленными плавными изгибами поднималась вверх и была настолько узкой, что три человека, вставшие плечом к плечу, задевали бы руками сложенные из розовых и коричневых булыжников ограды садов. До головокружения пахло цветущим абрикосом и желтыми четырехлепестковыми цветами, названия которых Тайра не знала. Дома день приближался к вечеру, здесь же время остановилось возле полудня, тени попрятались под листву. Где-то далеко внизу лежало море, но даже тут в воздухе чувствовался горько-соленый привкус. Было спокойно и тихо, деревья чуть слышно шелестели молодыми листьями и роняли розоватые лепестки на сглаженные временем и вытертые шагами камни. Тайре подумалось, что шуршание босоножек и ее дыхание были чем-то инородным и неестественным в окружавшем ее мире. Она остановилась и прислушалась к своим ощущениям.
Вся эта затея казалась совершеннейшей авантюрой, если не гиблым делом, с самого первого слова. Сэл так открыто и искренне смотрел ей в глаза, не уговаривал, не убеждал, не настаивал, не злился, как это обычно бывало, когда она начинала отказываться и отрицать, что в какой-то момент Тайре показалось, что он наконец-то снял маску всеведущего и всесильного существа и стал похож на обыкновенного человека, которому просто необходима эта маленькая услуга. Сэл всегда говорил, что исключение не подтверждает правило, а лишь указывает на неточность в нем, а потому искренность и человечность Сэла были вопиющими исключениями, которые могли свидетельствовать только о подвохе. Семь лет общения с ним не прошли для Тайры даром, он ни разу не дал ей расслабиться, и было уж слишком невероятно, что мастер черной риторики решил перейти на простой человеческий язык. Он впервые попросил ее об одолжении, и это, как Тайра себе признавалась, втайне боясь, что он может слышать ее мысли, была его роковая ошибка.
Думать, что Сэл способен опуститься до просьб, было по меньшей мере наивно, а по большей – неосмотрительно. Сэл никогда ничего не делал просто так. Старый лис продумал все не на десять, а на двадцать шагов вперед, и, как ни крути, выходило, что ей все равно придется согласиться. Это была странная игра, в которую Сэл с ней раньше не играл. Он, безусловно, знал, что она разгадала его обман с самого начала. Знал он и о том, что она догадывается, что все так и было задумано, и ей для чего-то необходимо об этом знать, но как она ни старалась найти в этом потаенный смысл, он ускользал, словно песок сквозь пальцы: переиграть Сэла на его поле было невозможно. Оставалось только не слить свою часть партии, и по тому, насколько она казалась простой в исполнении, можно было судить о том, что ничем хорошим это не кончится.
Тайра толкнула кованую калитку, которая, повернувшись на хорошо смазанных петлях, плавно и беззвучно распахнулась в марево цветущего сада. От калитки к входной двери вела извилистая песчаная дорожка идеально белого цвета, отчего ощущение нереальности происходящего неимоверно усилилось. Тайра покачала головой, удивляясь своим действиям, и пошла к дому. Домик был аккуратным, двухэтажным, с большими окнами, террасой с плетеным диваном и двумя креслами и резной входной дверью, сделанной из цельного, судя по всему, дубового, полотна. Тайра потянулась к звонку, но рука так и замерла на полпути.
Тайра разглядывала резьбу.
В центре двери в византийском стиле была вырезана фигура Богоматери с младенцем на руках, с нимбами и ангелами по бокам. Довольно необычный выбор для входной двери, но это можно было бы списать на странности хозяина, если бы не все остальное. Вокруг умиротворенных фигур клубились змеи, драконоподобные ящеры, человекообразные монстры с острыми клыками и капающей слюной, вгрызающиеся друг другу в спины, рвущие свою и чужую плоть серповидными когтищами. Змеиные тела переплетались с розовыми кустами, шипы которых впивались им в бока и причиняли невыразимые страдания, ящеры и монстры скалили пасти в криках боли и старались урвать кусок побольше от соседней твари, на лепестках роз и чешуе брызгами рассыпались капли крови. Тайра уже различала цвета, и дверное полотно не было больше золотистого цвета меда, безумный змеиный танец притягивал, затягивал, и никогда, никогда, никогда этот круг не должен был прерваться…