– Девочка – монстр, нравится тебе это или нет. Она прошла сквозь мою ловушку, которую я ставил у Горана специально на Сэла и прочих некромантов, и ее даже не зацепило. Для Сэла мой комплекс был бы, фигурально выражаясь, смертельным, а девочка прошла сквозь него без последствий. Ты представляешь, какая у нее сила? Мне уже страшно. Странно, что и Горан пропустил этот факт мимо, а это значит, что у нее есть харизма.
– Пока ничего страшного я не вижу, – заявила Магда. – Что плохого в харизме? Девочка хорошо контролирует свою силу, а твой комплекс, который, я уверена, был бы фатальным и для нее, просто не среагировал на нее, как на некроманта, потому что ты не программировал наличие некромантессы.
– Возможно и так. Об этом я не подумал.
– Что еще ты увидел?
– Сэл знал, что Горан не любит некросов, и намеренно подставил девочку. Горан связал ее своей иллюзией и пригвоздил серебряным копьем к стене, потому что испугался, как никогда в жизни, а Сэл запретил ему ей помогать. Она вынуждена была освобождаться сама, и выжила, как я понимаю. То, что представляет собой дверь сейчас, дело ее магии.
– И что тебя не устраивает?
– Я за золотую середину, Магда. Мне не нравится, когда что-то имеет впереди слово «слишком». Девочка монстр.
– Тебя заклинило на этом слове?
– Видимо, да, – неохотно согласился ’т Хоофт.
– Ты не веришь Горану?
– Горан ощущает вину. Если бы девочка не оказалась некромантессой, она бы ушла. Может, сейчас он и хочет ее защитить, но я не верю, что в будущем он не будет ее использовать.
– Вот видишь, ты уже испытываешь относительно нее какие-то чувства, – отметила Магда. – А что до использования… Ректор всегда использует Некроманта, такая у вас судьба.
– Мужчин и женщин используют по-разному, и ты должна понимать разницу.
– Женщинам всегда было хуже. Это ваш, мужской, мир. Мы вынуждены приспосабливаться!
– К этому не приспособишься. Она не посмеет ослушаться приказа, если он будет ей дан, а Горан в качестве Ректора будет гораздо жестче сэра Котцы, и еще неизвестно, вспомнит ли он через двадцать лет, что эта девочка была ему дороже Ишанкара, ведь согласно Закону все должно быть как раз наоборот.
– Йен, – ласково сказала Магда. – Ты сам понимаешь, что говоришь? Она тебе никто, а ты уже пытаешься ее защищать.
– Потому что у меня нормальные представления о человеческих ценностях. Я не хочу брать Ученицу, которая мало того, что будет самым страшным оружием в магическом мире, так наш уважаемый Ректор еще и будет использовать ее против ее воли.
– Ты пессимист? Никогда не замечала.
– Я реалист, – вздохнул ’т Хоофт.
– Тогда ты должен понимать, что кроме тебя никто не сможет эту реальность изменить.
– Мою реальность менять не надо.
Магда сжала губы в тонкую полоску, скрестила руки на груди и сказала:
– Йен хет Хоофт, я сейчас пойду в кухню, возьму самую большую и тяжелую ложку и стукну тебя по лбу!
– Страшная кара, – засмеялся маг.
Магдалена улыбнулась, выждала немного и все же спросила:
– Твой ответ все еще нет?
– Все еще нет.
– Думай, Йен. Даю тебе ночь. Завтра я выброшу эту чертову дверь. А теперь пойдем пить чай, пирожки уже остыли.
Первый раз за долгое время Горан спал. Он видел сон: он сидел на стуле, лодыжки его были крепко привязаны к ножкам, запястья были туго стянуты веревкой так, что малейшее движение причиняло нестерпимую боль. В глубине дома надрывался звонками телефон, и Горан знал, что ему необходимо ответить, потому что если он не ответит, случится непоправимое. Горан не знал, что именно, но невозможность снять трубку приводила его в отчаянье. Телефон все звонил и звонил, пищал на высоких нотах, как мышь, пойманная мышеловкой за хвост. Горан вспомнил, что ему уже целую вечность никто не звонил… И открыл глаза.
Телефон действительно звонил, Горан в темноте нащупал трубку и поднес ее к уху.
– Какой у нее постэффект? – голос на той стороне звучал бодро и уверенно, словно человек, которому он принадлежал, и вовсе не ложился.
– Не понял, – неразборчиво пробурчал Горан.
– Какой у нее постэффект?
– Сэр ’т Хоофт? – не поверил Горан и включил подсветку на наручных часах. – Сейчас пять утра!
– Спасибо, что сообщил, – поблагодарил ’т Хоофт. – Но я в курсе. Для будущего Ректора Ишанкара ты что-то медленно соображаешь.
– Так ведь пять утра. Я спал.
– Ты уже проснулся, – внушил ему маг. – Так какой у нее постэффект?
– У нее должен быть постэффект?
– Значит, тебе это неизвестно, – задумчиво произнес ’т Хоофт.
– Не хотите у нее сами спросить? – Горан пошел ва-банк, боясь, что совершил страшную ошибку.