— О чем ты?
— Если бы Анита была полисменом, мужчиной и маршалом США, сказал бы ты, что он может о себе позаботиться?
Ричард немного поразмыслил над ответом.
— Да, не знаю, наверное.
— Анита не просто заботится о себе, Ричард, она заботится обо мне, обо всех нас, — пояснил Натэниэл.
— Я это знаю.
— Тогда не благодари мужика за то, что он обо мне позаботился, как о какой-нибудь беспомощной барышне в беде.
— Меня не было в Вегасе, не было в Ирландии, а ты, кажется, злишься на меня за то, что меня там не было, и что я не помог тебе пройти через все это. Нечестивец был в Вегасе и помог тебе, когда меня рядом не было. Почему благодарить его за это неправильно?
— Мы были там не для того, чтобы помочь ей, — сказал Нечестивец. — Мы были для нее группой поддержки.
— Разве группа поддержки не помогает?
— Да, но не так, как это прозвучало из твоих уст.
— Я не понимаю, что я сделал не так, — сказал Ричард.
— Когда ты говоришь с охраной или с кем-то из нас об Аните, ты должен помнить, что она не принцесса из сказки, которая ждет спасителя.
— Она принцесса, которая спасает себя сама, я это знаю.
Натэниэл покачал головой.
— Нет, Ричард, не так. Анита не принцесса, ни в каком смысле, она — принц в сияющих доспехах, у которого есть меч и есть щит, она принц, который спасает мир и принцессу.
Ричард нахмурился, пытаясь уловить разницу. Это помогло мне не выбеситься на него — он ведь пытался.
— Я знаю, что тебя устраивает быть принцессой для нее, как для принца, — он посмотрел на Жан-Клода. — Ты так себя воспринимаешь — ее принцессой, которую нужно спасать?
— Non, mon lupe, она для меня — королева, как для короля, мы с ней равны и спасаем друг друга в равной степени.
Ричард кивнул.
— Ладно, а как насчет тебя, Нечестивец? Ты для Аниты принцесса?
— Она — моя королева, а я — ее телохранитель, но во время битвы она — мой собрат-рыцарь, который сражается с нами бок о бок.
Истина добавил с переднего сиденья:
— Она — наш генерал, который направляет нас в битве.
— А у тебя как, Джейк? — поинтересовался Ричард.
— Она для меня королева также, как и Жан-Клод для меня — мой король. Своей силой и руководством они создали королевство, которое я счел для себя безопасным.
— Я понял, — сказал Ричард. — Но я смотрю на тебя, Анита, и вижу…
— Просто скажи это. Обещаю, что не вызверюсь на тебя.
— Я вижу принцессу, которую хочу обнимать, любить и беречь. Я знаю, что ты можешь о себе позаботиться, но…
— Mon lupe, как ты видишь меня?
— Ну, не как принцессу, скорее как собрата-принца, с которым могу встать рядом в битве, с которым можно построить королевство, если продолжить метафору.
— Вот так ты и должен видеть ma petite — как собрата-принца, с которым можно встать рядом в битве, чтобы спасти королевство.
— Как ты можешь так говорить, когда даже твое прозвище для нее переводится как «моя малышка»?
— Физически она миниатюрна, но я не считаю ее маленькой. Она всегда была и будет для меня больше, чем жизнь.
Ричард нахмурился так сильно, что это смотрелось почти болезненно.
— Она сделала много хороших, чудесных вещей, и она невероятна во всем, что делает.
— Но ты по-прежнему видишь меня как миленькую принцессу, которую нужно защищать и о которой надо заботиться?
— Меня так растили — я должен защищать женщину, которую люблю.
— Я знакома с твоей матерью. У нее почти такой же буйный характер, как и у меня. Она пленных не берет, когда речь идет о защите ее семьи. А вот твой отец, с другой стороны, тот самый непринужденный и покладистый парень.
— Они дополняют друг друга, — заметил Ричард.
— Как ты можешь с такой матерью пытаться запихнуть меня в коробку с принцессами?
— А что не так с коробкой с принцессами?
— Залезь туда и посиди там сам. Может, узнаешь, каково это, а потом возвращайся ко мне.
Он подарил мне этот классический мужской взгляд, типа я-большой-сильный-мужик-а-ты-глупенькая. Тот факт, что у Ричарда вообще есть такой взгляд, был для меня проблемой, а уж тот факт, что он направил его на меня — это вообще атас.
— Я не помещусь в коробку для принцесс, — заявил он, весь такой самодовольный, шестифутовый, здоровенный и спортивный.
— Как и я, — сказала я. — И не смей больше на меня так смотреть.
— Как?
— Как парень, как самодовольный, здоровенный, доминантный, атлетичный мужик, который взглядом говорит мне, что я маленькая девочка и понятия не имею, о чем говорю.
— Я никогда о тебе так не думал, Анита, никогда. Я, может, и не очень хорошо понимаю, что между нами происходит, но я никогда не считал тебя ниже себя только потому, что ты женщина. Моя мать и сестра обе надрали бы мне зад, если бы поймали на таком.