— Львица идет, — я почти охрипла от криков.
— Знаю, ma petite, знаю, — Жан-Клод стоял на коленях на сиденье впереди нас и тянулся ко мне. Я потянулась в ответ, и когда наши пальцы соприкоснулись, моя львица замедлилась. Не остановилась полностью, но она уже не гнала во весь опор. Она перешла на рысцу, как будто не была уверена в том, что ее ожидает на том конце меня. Ее уверенность в победе исчезла под прикосновением руки моего любовника — нет, моего мастера. У меня тут с собой было аж три любовника, но только Жан-Клод остановил неизбежное.
Я даже не поняла, что внедорожник остановился, пока Джейк не открыл дверь со своей стороны и не передвинул сиденье вперед, чтобы Натэниэл мог выбраться наружу. Жан-Клод держал меня за руку, и одного этого прикосновения было достаточно, чтобы львица перешла на шаг. Нечестивец взял меня на руки и поднес ближе к Жан-Клоду, а Ричард тем временем вылез из машины. Дверной проем заполнили плечи Никки — он там почти не помещался. Его мускулы поблескивали в широком вырезе майки, простираясь от шеи к плечам, и в этом было больше заигрывания, нежели одежды. Я увидела над собой его короткую блондинистую шевелюру и единственный голубой глаз. Там, где на месте другого глаза у него остались шрамы, сегодня была повязка.
Он с улыбкой взял меня на руки и зарычал. Этот звук пробежал по мне так, словно моя спина была камертоном, и Никки нашел нужную ноту. Я вздрогнула. Он наклонился и обнюхал мое лицо, и следующий рык прозвучал ниже, почти угрожающе.
— Я чую не львицу, — произнес он тем голосом, в котором было больше рычания, нежели человеческой речи.
— Ты — мой Рекс, — надорванным голосом ответила я.
Он подарил мне диковатый оскал.
— Даже не сомневайся, так и есть.
Это вызвало у меня улыбку, но огромный лев внутри меня все еще поднимался по тропинке. Никки был прав: то была не моя львица, хотя должна была быть она. Во мне не должно находиться льва-самца, потому что я не самец, но он был — с огромной темной гривой, почти черным кольцом окружавшей его насыщенно-золотистую морду. Из-за контраста контур походил на ободок валентинки — весь такой из темного кружева и бархата. Я подумала про себя: «Что за странная ассоциация?», и тут же почуяла свою львицу позади него. Это она про него так думала. Она уже как-то дала мне понять, что хочет самца, но никогда не делала этого насильно, с такой болью.
— Проклятье, — выругалась я. — Да ищу я льва своего зова, хватит вытворять эту хрень.
Самец сел, и львица подошла к нему, чтобы потереться об него, словно хотела оставить на нем свою метку.
— Я чувствую ваших львов, ma petite, Никки. Чувствую их так же, как могу чувствовать волков.
Мы уставились на него.
— Волки — звери твоего зова, а львы — нет, — сказала я.
— Я в курсе, ma petite, — он сжал мою руку, а затем потянулся к Никки, слегка колеблясь, поигрывая своими длинными тонкими пальцами по контуру ауры Никки. Мои львы посмотрел вверх, и львица понюхала воздух, словно тот факт, что Жан-Клод почти прикоснулся к Никки, что-то изменил.
Никки потерся щекой об мои волосы.
— А так намного веселее, — заметил он голосом, который уже опустился от тестостерона.
— Что изменилось, mon lionne (мой лев — прим. переводчика)?
Я прислонилась лицом к лицу Никки, и что-то напряженное и злое внутри меня расслабилось, утекло куда-то. Господи, было так приятно находиться рядом с ним.
Лев-самец внутри меня исчез, а львица перекатилась на бок, лежа на тропинке, и уставилась на меня своими янтарными глазами. Выражение этих глаз полностью изменилось. Она перекатилась снова, демонстрируя свой снежно-белый живот, как кошка, которая выпрашивает почесушки, чтобы потом вцепиться в тебя когтями. Львица выглядела абсолютно расслабленной, когда перевернулась на другой бок и вновь посмотрела на меня своими золотистыми глазами. Взгляд у нее был мягкий, и я никогда прежде не замечала, какие густые и черные у нее ресницы вокруг этих насыщенных янтарных глаз. Будь она человеком, я бы сказала, что она со мной заигрывает. Но нет, не со мной.
— У ее львицы течка, — сказал Никки.
Он по-прежнему прижимался своим лицом к моему, и для него не было ничего естественнее, чем поцеловать меня в шею. Я повернула голову, подставляя ему больше кожи для поцелуев. Я вспомнила, как Никки и его прежний Рекс сказали мне, что у моей львицы течка, когда мы только встретились, но это было всего один раз.
Губы Жан-Клода потерлись о костяшки пальцев моей руки, которую он держал.