— Мне жаль, что эти туфли доставили тебе столько проблем, ma petite.
Раньше все эти приколы с чтением мыслей меня вымораживали, но теперь я считала, что они отлично экономят нам время.
— Их можно приберечь для спальни, но на выход я их больше не надену.
— Согласен, ma petite.
Живот у меня напрягся, а плечи сгруппировались, пока я мысленно готовилась к драке, приближаясь к Демо, и в этот момент я поняла, что он больше не может никого охранять, потому что ты должен абсолютно доверять тому, кто собирается принять за тебя пулю. А я ждала, что Демо попробует замахнуться на Нечестивца, когда мы попытаемся пройти в дверь.
Они с Нечестивцем почти поравнялись, когда напряжение меня вдруг отпустило. Внезапно я расслабилась. В мыслях образовалась тихая пустота. Я открыла сумочку и скользнула в нее ладонью, обхватив рукоятку маленького «Зиг Сойера», и все, что мне теперь нужно было сделать, это снять предохранитель, подобраться поближе и нажать спусковой крючок. Обычно я так долго за пушку перед выстрелом не держусь, но Демо не просто верживотное — он бывший военный, а значит, он не только обладает сверхъестественной скоростью, но и хорошо обучен. Вот почему я держала ствол в сумочке — чтобы он не понял, что его ждет. Я надеялась, что эта сумочка не такая дорогая, как мне кажется, потому что вынимать из нее пушку я не планировала. Когда у тебя на счету секунды, то просто стреляй сквозь чертову сумочку. Вынимать ствол есть смысл только тогда, когда нужно прицелиться, но, девочки, если вам нужно прицелиться, то лучше нахрен бегите.
Я перегибаю палку? И если да, то почему? Демо не угрожал ни мне, ни Жан-Клоду, так почему же я держу палец на спусковом крючке? Потому что я чувствовала себя беспомощной. Жан-Клод нарядил меня, как принцессу из сказки, и… это просто была не я. Я никогда такой не буду. Так себе причина, чтобы застрелить кого-то. Я убрала палец со спускового крючка. Нечестивец сможет за себя постоять, если Демо на него рыпнется. Я не обязана защищать тех, кто защищает меня.
Жан-Клод наклонился к моему лицу и прошептал:
— Мне так жаль, ma petite.
— Я знаю, — ответила я, но на него не смотрела. Я смотрела на Демо и готовилась войти в дверь. Пистолет по-прежнему лежал у меня в руке — я просто убрала палец со спускового крючка, потому что не доверяла самой себе, и не была уверена в том, что не психану, а для меня это несвойственно. Хотела ли я доказать, что могу защитить себя самостоятельно? Вела ли я себя как мачо? Я не знала, а если у тебя под рукой ствол, то ты должен знать. Вот блин.
Большим пальцем я поставила пушку на предохранитель и убрала руку из сумочки, приняв как факт, что в голове у меня сейчас слишком шумно, чтобы сделать правильный выбор. Если Демо прорвется сквозь всю нашу охрану, что вряд ли произойдет, я нацелюсь ему в ногу, выбью коленную чашечку и попытаюсь вмазать ему локтем по голове или выбить плечо — все зависит от того, к чему у меня будет доступ. Теперь у меня был план действий и я успокоилась. Все будет хорошо, хотя часть меня в этом сомневалась.
— Ma petite, могу я тебя приобнять? — поинтересовался Жан-Клод, и, поскольку он спрашивал разрешения, я согласилась. Если бы он просто взял и обнял меня без вопросов, я бы психанула. И дело было не только в приготовлении к свадьбе и сегодняшних шмотках — дело было в разговоре с моим отцом. Меня атаковали призраки прошлого, от которых ни одна парапсихическая способность тебя не защитит.
Демо вошел в дверь вместе с двумя охранниками-вервольфами, которые служили в особом отряде, где хотел служить он. Его уволили и он покинул армию, став гражданским контрактником, то бишь, наемником. Он был единственным контрактником, который пережил нападение оборотня — после такого «котики» сворачивают карьеру на военной службе. Если он продержится два года, некоторые фирмы могут снова его нанять — смысл был в том, что за два года они убедятся в его надежности. В некоторых фирмах срок был пять лет, но обычно хватало и двух. Если кто-нибудь заставит Демо держать себя в руках, то через два года он уже, вероятно, будет не нашей проблемой. Если бы только с моей семьей все было так просто.
Я скользнула рукой под мантию Жан-Клода, чтобы коснуться его гладкой кожи, и вновь прислониться к нему. Он притянул меня к себе в объятия и замурлыкал какие-то нежности на французском. Некоторые из них я даже поняла, но дело было в его голосе, а не в словах, которые он говорил. Голос Жан-Клода был тем белым шумом, который давал мне понять, что я любима и нахожусь в безопасности.