Сила Ричарда угасла, и теперь все, что ощущалось в коридоре — это гиены. Геофф рухнул лицом в пол, кожа у него на спине пошла волнами и начала трескаться. Кастер упал на четвереньки рядом с ним. Его голос был так напряжен, что каждый слог давался ему с трудом, будто он сражался сам с собой за возможность говорить по-человечески:
— Не-мо-гу-сдер-жать-се-бя.
Кастер не был слабаком, так чего ж его так подкосило? И тут я почувствовала другую вампирскую силу, и если у нас тут Кейн, то это мог быть только…
— Ашер, прекрати это! — рявкнул Жан-Клод.
Ашер шел по коридору и его золотистые волосы развевались вокруг его лица, словно он присутствовал на какой-нибудь фотосессии и его специально обдували воздухом, так что каждый шрам был обнажен, и даже более того — на нем не было рубашки, только шелковые пижамные штаны. По собственной воле он никогда не являлся на публику обнаженным до такой степени, потому что шрамы спускались по его груди и животу, и смотрелись так, словно его кожа оплавилась и покрылась глубокими рытвинами — волнами плоти, застывшей навечно, чтобы напоминать ему о худшем дне в его жизни. На ощупь они были такими же грубыми, какими казались — я это знала, потому что исследовала каждый дюйм. Ашер был уверен в себе, когда речь была о его лице, но с остальными шрамами дела обстояли намного хуже. Не припомню, чтобы он хоть раз настолько свободно обнажался. Жан-Клод в мыслях поддакнул мне: Ашер не делал этого веками, так какого хрена тут происходит?
— Если гиена — твой новый moitié bête, значит, у нас все же осталось нечто общее после того, как ты оставил меня ради своего идеального волчьего королька.
— Я бы никогда тебя не оставил, mon chardonneret (мой щегол, фр. — прим. переводчика).
— Ложь! — рявкнул Ашер, и сила вспыхнула жаром, пощипывая кожу, но вся она исходила от Кейна, словно он был рупором, через который Ашер омывал нас своей энергией.
Геофф вскрикнул, и его лицо удлинилось, а хребет выломался на спине, как горный серпантин, покрытый кожей, и сверху пролилась черно-серая шерсть. Кастер попятился от него боком, пока не впечатался в стену.
— Хозяин, Геофф — новичок, я не уверен, насколько гладко у него пройдет принудительное обращение, особенно если я не смогу контролировать его в процессе.
— Ашер, один из вергиен слишком неопытен, он опасен в процессе перехода! — заорала я.
— Пусть твой волчий король защищает тебя!
Родина и Ру вклинились между нами и вергиенами. Истина к ним присоединился. Остальные охранники остались стоять рядом с нами.
Поток энергии слегка изменился — теперь в ней проглядывал новый вид силы, как слабое течение ручейка безопасности в океане безумия. Что-то всколыхнулось во мне, моргнув во тьме голубыми глазами. Гиена обернулась через плечо, но осталась сидеть на месте. Во мне не вспыхнуло привычной враждебности между внутренними зверями, как это происходило обычно — только спокойствие перед натиском силы Ашера. Обладатель голубых глаз вышел на свет, и это оказалась моя золотая тигрица — кремовая шкура, покрытая насыщенными золотыми полосками. Он посмотрела на гиену, и они будто бы признали друг друга, но без агрессии, это было просто «я тебя вижу», «я тебя тоже», и «мы здесь сейчас не для того, чтобы вредить друг другу». Сила тигрицы возросла от струйки ручейка до быстрого потока, но он все еще пытался вклиниться в океан. Дев взял меня за руку, и я поняла, откуда взялся этот поток. Итан опустился рядом со мной на колени. Я подумала, что он пытается вклиниться между мной и гиенами, которые борются с собой, чтобы сохранить человеческую форму, но он коснулся моей руки так, словно хотел передать свою силу Деву, а я служила для нее проводником, и тогда сила потекла от него ко мне, переплетаясь с той, новой, которая пыталась отогнать от нас энергию Кейна и Ашера. Я посмотрела выше и поняла, что глаза Итана сделались зеленовато-голубыми — его золотой тигр смотрел на меня. Моя тигрица начала свой путь по тропинке. Она оглянулась на гиену, чтобы понять, не встретит ли сопротивления с ее стороны, но гиена просто сидела на месте, чуть ли не ухмыляясь. Той силы, которую она хотела, у Ашера не было. И дело не в том, что он был слаб — она просто решила не выбирать его. Самки гиен всегда сами выбирают себе самцов. Никакого принуждения у пятнистых гиен — только разделенное удовольствие. Кейн источником удовольствия никогда не станет, как и Ашер, насколько могла судить моя гиена.