Мы с Никки разорвали наш поцелуй и обернулись, чтобы увидеть группу молодых девушек — то ли школьниц, то ли студенток колледжа, и все они активно строчили что-то у себя в телефонах. Вот дерьмо. Они запостят все в интернет еще до того, как я встречу свое семейство с самолета и мы уедем отсюда. Не Деймоса я сейчас боялась и того, что он нас обнаружит, а различных групп хейтеров и СМИ. Первый в истории вампирский король Америки собирался жениться на маршале сверхъестественной ветви США, а значит, он заключал брак с тем, кто охотится и уничтожает одичавших вампиров и оборотней, а также других сверхъестественных граждан, на счету которых появились чужие смерти. Но я была не просто сверхъестественным маршалом, я была Истребительницей, я была Войной. Первое прозвище мне дали вампиры еще в те времена, когда я искренне верила, что никогда в жизни не стану встречаться с такими, как они, а второе я получила от других маршалов. Я была из числа Всадников Апокалипсиса. Меня прозвали Войной, потому что на моем счету значилось больше всего легальных убийств по сравнению с другими маршалами. Знали бы они моего шафера, маршала Теда Форрестера, он же — Смерть, на его счету смертей было куда больше, если бы только нелегальные можно было считать, но Эдуард о них не расскажет, да и я тоже. Маршалы Бернардо Конь-в-яблоках и Отто Джеффрис были, соответственно, Голодом и Чумой. Они тоже знали о прошлом Эдуарда, но у них своих секретов навалом, так что они тоже болтать не станут.
Никки выудил из кармана салфетку и принялся вытирать свои губы, чтобы избавиться от «гоночной полосы».
— Не будем смущать твою семью.
— Они в курсе, что я поли, — ответила я
— Знать об этом и иметь с этим дело — две разные вещи, — возразил он.
В этом был смысл, так что я позволила ему стереть свою помаду и убедить меня в том, что на мне она по-прежнему смотрится идеально. Еще одна большая группа людей появилась в коридоре, слегка изгибаясь в сторону кафедры сотрудника охраны. Мне снова бросились в глаза светлые волосы, но в этот раз, когда толпа рассеялась, я увидела своего папу. Он меня пока не заметил. Выражение лица у него было нейтральным. Ростом он был пять и восемь (172 см. — прим. переводчика), все еще подтянутый, и выглядел… ну, как мой отец. На нем были брюки цвета хаки, синяя рубашка поло и что-то вроде жакета, который не был застегнут. Даже одежда на нем была привычной. Он выглядел так же, как всегда — какая-то часть меня почувствовала облегчение, а другая возмутилась. Не знаю, почему. Мы восемь лет друг друга не видели. Он обернулся, чтобы заговорить с кем-то, и мне в глаза бросился розовый. Толпа истончалась и люди проходили мимо нас со своим багажом. Моя мачеха, Джудит, находилась рядом с моим отцом — высокая, стройная, улыбчивая. Это не застало меня врасплох. Я знала, что она приедет, но желудок у меня все равно завязался узлом. Ее светлые блондинистые волосы были убраны под ярко-розовый шарфик или платок, так что я не очень хорошо их видела. Прическа была гладкой и идеально уложенной. Ее макияж будет таким же. На ней был розовый дизайнерский свитер, остального я пока не разглядела, и тут я поняла, что рядом с ней маячила розовая тень. Это была Андрия в похожей одежде, а ее прямые блондинистые волосы были убраны назад розовым ободком. Они часто подбирали одежду так, чтобы она сочеталась, когда мы были моложе. Прикиды матери и дочери в пастельных тонах, которые на мне смотрелись просто ужасно, на них всегда смотрелись отлично. Я сопротивлялась до тех пор, пока Джудит не прекратила включать меня в эту команду. Мне было лет одиннадцать. Я не хотела, чтобы меня исключали, потому что Джудит была моим единственным шансом на новую маму, но мне просто не хотелось носить розовое.
Никки автоматически передвинул меня к себе за спину, когда один из пассажиров чуть в меня не врезался. Это вышло случайно, но Никки был моим телохранителем, так что я позволила ему делать свою работу. С приближением свадьбы хейтеры все больше срывались с нарезки — они не хотели, чтобы мы получили свой хэппи энд, независимо от того, моногамный он будет или нет.
Лицо моего отца озарилось, когда он меня увидел — казалось, он искренне рад нашей встрече, что было круто, потому что я этого не ожидала. Это заставило меня улыбнуться в ответ и помахать ему рукой. Он тоже мне помахал, и вот они уже оказались рядом с нами. Он горячо обнял меня, и я обняла его в ответ, но тут его ладонь напоролась на ствол на моем ремне — он напрягся, не зная, куда деть руки, так что я неловко отстранилась. Отца не слишком радовал тот факт, что его маленькая девочка работает с копами, не говоря уже о том, что она сама стала такой же — слишком уж это опасно.