— Отныне старайся получше, и прежде, чем ты скажешь, что легче сказать, чем сделать — я в курсе, что изменить свою линию поведения нелегко.
— Он правда хорош, когда речь заходит о помощи в таких вещах, — заметил Питер.
Я поразмыслила об этом секунду, затем кивнула.
— Он правда хорош.
Ашер развел руками.
— В таком случае, я приму эту помощь, ибо понятия не имею, что делать с этим новым собой. Я счастлив, что меня больше не терзают компульсивные мысли, но меня пугает тишина внутри. Я не понимаю, что с ней делать.
— Мы поможем тебе разобраться, — пообещал Эдуард.
— Но для этого тебе придется взять под контроль Кейна, — заметил Питер.
На секунду я задумалась о порядке озвученных действий, но на лице Питера была такая уверенность, а на лице Эдуарда — спокойствие, что я поняла: им нормально с Ашером, и, возможно, — лишь только возможно, — ему будет нормально с ними.
Портниха привлекла мое внимание:
— Макияж и прическа займут по меньшей мере два часа.
— Два часа?! Это же просто свидание, а не свадьба.
— Для свадьбы нам потребуется четыре, а может, еще больше.
У меня отвисла челюсть, и я молча вылупилась на портниху. Хотелось спросить, не шутит ли она, но я знала, что вопрос глупый. У этой портнихи напрочь отсутствовало чувство юмора, о чем я была прекрасно осведомлена. Я лишь надеялась, что визажист и парикмахер попадутся получше, но сомневалась в этом. Я направилась к выходу. Портниха крикнула мне вслед:
— Два часа, миз Блейк, после чего вам еще нужно доехать до клуба.
Я рявкнула через плечо:
— Я вернусь, и зовите меня «маршал Блейк».
4
Я вышла на улицу, окунулась в мягкие объятия ночного воздуха, и мне, наконец, стало чуточку легче дышать. Дело было не в тех, кто остался в магазине, а в свадебных шмотках, в моей семье, да и в самой свадьбе тоже. Большой день со своим «только смерть разлучит нас» приближался, и неизбежно вгонял меня в стресс, так что каждый раз, когда я выходила на улицу, мне становилось лучше. Разумеется, стоило мне войти внутрь, и все опять становилось плохо. В этот раз было весело из-за примерки Эдуарда, из-за того, что я могла видеть, как вырос Питер, и насколько он стал взрослее многих бессмертных, которых я знала, из-за того, как он надрал задницу Кейну, из-за того, что Ашер прикладывал усилия, чтобы стать лучше. Но все позитивные эмоции были связаны с людьми, а не с магазином и одеждой. Возня с моим свадебным платьем затянулась, потому что я забраковала все предложенные варианты, но в конце концов Жан-Клод помог мне выбрать одно. Я предпочитала полуформальные пляжные варианты, ну или что-то, в чем люди венчаются в маленькой церквушке в узком кругу близких и родных, которые тебе по-настоящему дороги. Тогда как я вообще могу выходить замуж за парня, в представлении которого свадьба должна быть как минимум роскошной?
— Ты просто любишь его, — ответил мне мужской голос из переулка за магазином.
Я обернулась с улыбкой.
— Привет, Дамиан.
Он вышел из тени в луч уличного света. Во всем своем шестифутовом (182 см. — прим. переводчика) великолепии славного датского викинга, он был красноволосым, зеленоглазым и настолько бледным, что даже этого слова казалось мало, чтобы описать цвет его кожи. Такое случается с рыжими, если они тысячу лет не видят солнца. Волосы у него были ярко-красные, как свежая кровь, а кожа по-настоящему молочно-белой — даже Жан-Клод не был настолько белоснежным, не говоря уже обо мне.
Мы стояли и улыбались друг другу так, как улыбаются любовники. Мимо нас прошли две хихикающие женщины и сфотографировали Дамиана. Он был одет по-рабочему, в форму менеджера «Пляски Смерти», первого сверхъестественного танц-клуба в стране, на нем было атласное черное болеро, а под ним рубашка цвета лесной зелени — она поблескивала на свету, так что я знала, что это шелк. Встречаясь с Жан-Клодом, я невольно узнала, как выглядит шелк при разных типах освещения. Обтягивающие кожаные штаны Дамиана были заправлены в сапоги до колена — тоже очень по-жанклодовски, но он все-таки хозяин клуба, так что ему выбирать дресс-код и все убранство до мелочей.
Женщины спросили, можно ли им сфотографироваться с Дамианом, и он с улыбкой согласился. Они сделали селфи втроем, потом с каждой по отдельности, и все это время Дамиан улыбался и выглядел потрясающе, но это было частью его работы.
Я стояла в дверях свадебного магазина и просто наблюдала, радуясь, что меня не замечают. На мне были военные штаны, толстовка на молнии и кроссовки. Под толстовкой легко спрятать все мое оружие: «Спрингфилд» EMP на талии с прицепленным рядом значком, «Зиг Сойер» P238 с другой стороны для перекрестного хвата, а также две запасные обоймы на ремне. Рядом с обоймами крепился нож «Спайдерко» с фиксированным лезвием. Большой нож, который я ношу на спине, сегодня остался дома — и я могла развалиться в любом кресле, как подросток. Ну или так это назвала моя мачеха, когда увидела, как я это делаю. В наручных ножнах на запястьях у меня два одинаковых ножа. Я носила их уже столько лет, что это ощущение на руках меня успокаивало. В большинстве классических женских шмоток я бы ни за что не смогла носить все это скрыто — ну, по крайней мере, это было бы не так просто. Я начала вспоминать, почему я вообще годами так одевалась, помимо полного отсутствия вкуса. К счастью, у Жан-Клода хорошего вкуса с лихвой хватит на нас двоих.