Я нашла относительно пустое пространство коридора и набрала номер из списка избранных. Клодия быстро становилась моей лучшей подругой среди всех, что у меня были, и при этом не являлась моей любовницей.
— Анита, как там примерка шафера? — ее голос был наполовину смешливым, потому что наши охранники, которые знали Эдуарда, делали ставки. Ставили на то, что он возненавидит свои шмотки и откажется их надевать, на то, что возненавидит, но наденет их ради меня, на то, что шмотки ему понравятся (не самый удачный вариант), а еще на то, что, несмотря на отвращение, все равно наденет и будет выглядеть охренительно. На последний вариант поставила я.
— Я рада, что мы не выбрали черно-апельсиновую гамму, как многие от нас хотели — якобы женитьба с вампиром обязательно должна быть оформлена в стиле Хэллоуина, — сказала я.
Слово «апельсиновый» было у нас кодовым, и, если я его произношу мимоходом, это означало, что я подозреваю о слежке за разговором. Кодовым это слово было не только для меня, и, когда кто-то другой использовал его, оно имело тот же смысл. Будь разговор о походе в супермаркет или о заказе цыпленка в апельсиновом соусе из китайского ресторана, его повторили бы дважды, чтобы подчеркнуть, что это не случайность.
Когда Клодия мне ответила, ее голос уже не был таким радостным.
— Некоторые даже предлагали смешать апельсиновый с пурпурным, помнишь?
«Пурпурный» у нас означал физическую безопасность, так что ее формулировка указывала на то, что наша система безопасности тоже была скомпрометирована.
— Помню, но этому не бывать. Если ты знаешь Жан-Клода, то тебе сразу ясно, что все будет черно-белое. Я боялась, что будет слишком похоже на зебру, но в действительности смотрится отлично.
«Зебра» означала, что система безопасности накрылась медным тазом.
— Круто, что тебе нравится, и я рада, что ты отговорила Жан-Клода наряжать вас обоих в золотое.
«Золотой» означал, что кто-то находится в опасности прямо сейчас, о чем Клодия меня и спрашивала. Парочка офицеров в форме прошла мимо и покосилась в мою сторону. У нас были причины использовать кодовые слова. Все больше и больше людей, в основном из числа копов, собирались возле места убийства. Я направилась вглубь коридора, подальше от них, на ходу отвечая Клодии:
— Никакого золота, мы бы смотрелись как рождественские игрушки в огоньках.
«Рождество» означало, что я сейчас в порядке, никто не заставляет меня врать об этом, и меня не нужно спасать. Я даже искренне усмехнулась, представив нас на свадьбе, всех таких золотистых.
— Спасибо, что не вынуждаешь меня присутствовать. Я бы маячила надо всеми, как жираф.
Кодовым словом было последнее: с помощью «жирафа» она уточняла, угрожает ли кому-то другому опасность прямо сейчас, вдали от меня, и хотела знать, где и как это происходит. Насколько велика была угроза? Насколько высок этот жираф?
Мне снова удалось искренне рассмеяться.
— Поверь мне, Клодия, я и сама не хочу изображать хрупкую газель в чертовом платье.
«Газель» означала, что в данный момент угроза не критична.
— Мне все еще спорим о последних деталях платья и цветах. Он хочет, чтобы они все были белыми, но если мы с ним сами будем в белом, то мне бы хотелось побольше других оттенков.
«Оттенок» означал хаос и неизвестность, либо же мою неуверенность в том, что наша газель не является на самом деле жирафом.
В дальнем конце коридора открылась дверь. Я услышала женский голос — кажется, там кто-то плакал. Другой женский голос произнес:
— Ты сегодня спасла жизни.
— Можно не заморачиваться и остановиться на зелени, — сказала Клодия, пытаясь узнать, в курсе ли я, насколько серьезной была угроза в момент своего появления. Учитывая, что свадьба у нас реально будет черно-белой, какой угодно другой цвет мог оказаться кодом. Мы слишком часто использовали эти цвета, вот почему в коде появилась «зебра». Зеленый означал самый низкий уровень угрозы, поскольку белый мы использовать не могли. Зеленый, желтый, апельсиновый и красный означали степень ухудшения ситуации.
Дверь в комнату, откуда доносились голоса двух женщин, по-прежнему была открыта. Я поняла, что в проеме стоит офицер в форме и не дает двери закрыться. Эта сотрудница полиции смотрела в коридор так, словно кого-то ждала. Я не стала встречаться с ней взглядом на случай, если она решит, что это я должна подойти. На шее у меня болтался значок, да и ветровка на мне была маршальская, так что за гражданскую я в любом случае не сойду.