— У нее не было столетий практики, чтобы довести себя до совершенства, — сказал Ру.
— Ребят, это шпильки на мостовой, тут кто угодно навернется, — добавила я, но осталась на месте, а Ру обнимал меня и стоял передо мной. Я направила все свои силы на раскопки эмоционального дерьма, которое пронизывало мое тело и голову. Эмоции — они не только в голове или сердце, они зарываются в твои кишки, льются по твоей коже, наполняют твои глаза, смачивают кончики пальцев на руках и ногах. Эмоции будут везде, если ты просто позволишь себе чувствовать, а я много работала над тем, чтобы научиться чувствовать вместо того, чтобы затыкать все поглубже до тех пор, пока оно не вспыхнет яростью и не заставит меня делать ужасные выборы. Я так сильно сосредоточилась на своих проблемах, что не расслышала слов Родины в свой адрес.
— Прости, Родина, что ты сказала?
— Я сказала: видела ли ты, как хотя бы один из нас навернулся? — спросила она, и ее взгляд миновал ее брата, чтобы посмотреть на меня.
Я знала, что под «нами» она подразумевает Арлекинов.
— Я видела, как вы лажали на боевых тренировках.
— Мы можем проиграть, но это не то же самое, что споткнуться на камнях. Ты чертовски смертна, моя королева.
— Да-да, я в курсе, что разочаровываю тебя, Родина, ты меня тоже не шибко радуешь.
— Я чувствую твои страдания и смятение, и испытываю боль от того, что ты несчастна, но сегодня мне почему-то все равно.
— Я спрошу тебя еще раз, сестра, готова ли ты служить сегодня? — спросил Ру.
— Я могу защитить ее от кого угодно.
Ру прижал меня ближе к себе. На каблуках я была выше него, так что могла видеть, как Родина уставилась на нас поверх его плеча. Я обняла его и пристально посмотрела на Родину, опустив голову так, чтобы поглубже вдохнуть запах кожи Ру. Там был не только он — его леопард тоже был под этой кожей. Благодаря жизни с Микой и Натэниэлом леопарды для меня теперь пахли домом. По взгляду Родины было видно, что она в ярости. Моим единственным извинением за следующий поступок была та боль, которую я испытывала, и та, которую испытывала она, а я лучше затею ссору, чем буду разбираться со своим эмоциональным дерьмом. Так что я улыбнулась поверх плеча ее брата и пристроилась к нему так близко, что, пожалуй, не смогла бы нормально двигаться, если бы на нас вдруг напали. Это было по-детски глупо, но у нас с Родиной все время так.
Ру смотрел на свою сестру, но его тело отреагировало на спонтанные обнимашки — не так, как обычно реагируют мужчины, просто часть напряжения, о котором я не подозревала, отпустила его, и в итоге по тому, как он пристроился в моих руках, стало ясно, что он хочет, чтобы его обняли. Это напомнило мне о том, как мы держались за руки в машине, но сейчас оно было интимнее. Не в сексуальном смысле, а как когда тебя обнимает тот, кому ты доверяешь, и кто тобой не воспользуется. От этого чувства подначивающая улыбка сползла с моего лица, потому что я хотела быть достойной доверия Ру. Играть в дурацкие игры с его сестрой было недостойно и даже жестоко. Ру, очевидно, почувствовал перемену в моем теле, потому что немного отстранился, чтобы сохранить контакт, но при этом передвинулся так, чтобы я могла прижиматься к нему справа, а левая половина его тела могла свободно двигаться. Они с Родиной были амбидекстрами (те, кто умеют одинаково хорошо пользоваться обеими руками — прим. переводчика) в драке, как и большинство Арлекинов. Ру ослабил наши объятия, чтобы мог лучше защищать меня.
— Можешь ли ты защитить ее от эмоциональной боли, сестра?
— Никто этого не может.
— Я обнимаю ее и стараюсь успокоить, а что делаешь ты, чтобы помочь?
— Я вижу, как она наслаждается успокоением, — сказала Родина, и по голосу было ясно, что она ревнует. Сестры таким тоном обычно не говорят. Я знала, что они с Ру не были парочкой, но она, судя по всему, меня ненавидела, так какого черта она ревнует в такой момент? Я мысленно отбросила свои личные эмоциональные заморочки и подумала о том, что Родина могла чувствовать сегодня. Блин.
Я отстранилась от плеча Ру и посмотрела на нее в упор.
— Мне жаль, что ты страдаешь, Родина.
— Ты не можешь знать, что я чувствую. Я тону в твоих эмоциях, а ты вообще не способна чувствовать мою боль.
— Если бы ты сообщила Клодии, что сегодня ваш день рождения, она бы поняла.
— Ру, как ты мог сказать ей? Из всех ты сказал именно ей.
— Она держала меня за руку в машине, пока я плакал.
Родина каким-то непонятно диким взглядом уставилась на нас.