Я почувствовала, как что-то шевельнулось во мне и мелькнуло ярко-желтыми глазами на бархатно-черной морде. Это был мой леопард внутри меня — там, где я представляла своих внутренних зверей своим человеческим мозгом. Леопард среагировал на мою тревогу: он пытался защитить нас, но проблема была в моем гневе. Благодаря терапии я не пыталась ни с кем поцапаться, но гнев по-прежнему жил внутри меня, ища лазейку, и мои внутренние звери помогали мне справляться с ним, если под помощью понимать попытку прорваться наружу из моего тела и испортить вечер.
Ру прижал меня поближе к себе, и под сладостью его кожи было что-то тяжелое — где-то там скрывался его леопард. Они с Родиной оба были леопардами, так что приструнить моего они мне не помогут. Для балансировки мне нужно другое верживотное, и, словно я позвала его, Итан возник рядом, пробираясь вперед мимо Родины, и забрал меня у Ру. Он обнял меня, а я зарылась носом ему в грудь, но этого было недостаточно. Мне нужна была голая кожа. Он сунул мне свою руку, другой продолжая прижимать меня к себе. Я ткнулась носом в обратную сторону его ладони и почуяла там его радужного тигра: голубого, белого, красного и золотого. В нем одном было достаточно звериных запахов, чтобы стабилизировать меня. Леопард, который карабкался вверх внутри меня, рыкнул во тьме, и следом из тропической зелени показались тигры — джунгли появлялись вместе с ними каждый раз, словно это помогало мне уловить их движения. Золотистые глаза леопарда потухли во тьме, а тигры окружили меня.
Мне удалось, наконец, поглубже вдохнуть и отпустить свою ярость. Терапия помогла мне проработать мои проблемы с гневом, но ничто не могло избавить меня от него. Я посмотрела на Итана. На макушке волосы у него белые, а стрижка короткая, так что основная масса волос находилась наверху. Темно-красная прядь шла ото лба к затылку и выглядела так, словно он побывал у профессионального парикмахера, но это был его естественный цвет — единственный намек на его красного тигра, потерянный в белом и сером, которые символизировали его белого и голубого тигра соответственно. Глаза у него были насыщенного серого оттенка, и если не знать наверняка, то никогда не догадаешься, что это тигриные глаза на человеческом лице. Ничто в его человеческом облике не выдавало присутствия золотого тигра, но я чуяла этот запах на его коже.
— Спасибо, — поблагодарила я Итана, и музыка в клубе звучала достаточно тихо, чтобы он меня услышал. В некоторых стрип-клубах музыка всю ночь орет так, что ты даже своих мыслей не слышишь, но в «Запретном Плоде» было иначе.
Итан улыбнулся мне и сказал:
— Не за что, это часть моей работы.
Я кивнула и ответила:
— Все равно спасибо.
Родина оглянулась и сказала:
— Нас снимают.
Она говорила достаточно тихо, чтобы ее не расслышали в толпе на границе того полукруга, который они с Ру образовали вокруг нас в качестве стены. Женщины вытащили свои телефоны и снимали то, как мы с Итаном обнимаемся. Им пришлось вырубить вспышки, потому что этого требовали развешенные повсюду знаки, так что фотки будут не самого лучшего качества. Ну круто, что тут скажешь.
— Позовите охрану и напомните им, что нельзя снимать наших исполнителей и членов их семей внутри клуба, — сказала я.
Ру хотел было найти кого-нибудь из охранников, но фигура в черной футболке уже отгоняла посетителей, попутно разъясняя, что, если они нарушат еще хоть одно правило клуба, их вышвырнут без компенсации.
У Базза по-прежнему были короткостриженые черные волосы и светлые глаза. Сложен он был как старомодный тягатель железа, и, казалось, футболка на нем лопнет, если он хорошенько напряжет свои мускулы. Он вампир, так что у него до конца вечности не будет необходимости поддерживать форму упражнениями.
— Прости, Анита, у меня на входе новые парни.
— Надеюсь, с дверями они справляются лучше, чем сейчас.
— Отчитаю их позже. Давай провожу тебя к столику, но мне придется раздобыть еще один стул. Я не ожидал, что вас будет четверо.
— Я могу постоять, — предложил Итан.
— Не, ты обзор спиной закроешь, — ответил Базз, ведя нас между маленькими столиками, которые заполняли помещение возле сцены, в сторону нашего, ну, вернее, моего, поскольку он всегда был зарезервирован для меня и моих телохранителей. Когда я была здесь в последний раз, со мной был Никки. Я вдруг почувствовала, что скучаю по нему. Он так долго был моим главным телохранителем, что я привыкла к его обществу практически везде, и я была влюблена в него, так что это тоже считалось. Бесило, что из-за слухов пришлось от него отказаться.