— Мне нравятся твои стринги, — заметил он.
Я покосилась в зеркало у себя за спиной и поняла, что сейчас я достаточно высокая, чтобы в отражении просматривались мои ноги. Никогда еще мне не удавалось мелькнуть в зеркале задницей.
— Я такая высокая.
— Никки помог бы мне настроить тебя на нужный лад, мне бы очень хотелось отшлепать тебя, пока ты в стрингах и на каблуках.
— Шлепнешь меня разок, и я грохнусь на пол, — ответила я, нервно рассмеявшись, но было в этом смехе и предвкушение. Они с Никки иногда доминировали надо мной в паре, и было что-то в их совместной динамике, что превращало моего по большей части сабмиссивного мальчика в такого доминанта, какого я прежде в нем и не подозревала.
— Можем заковать тебя с поднятыми вверх руками в мягких кожаных наручниках, чтобы ты могла висеть на них, пока мы покрываем отметинами твою красивущую задницу, — одна из его рук скользнула по моей обнаженной коже там, где кончался вырез у моего платья на спине. Это было нежное касание, но его взгляд, когда он рассматривал мое отражение, обещал вещи куда менее нежные. Настала моя очередь вздрогнуть в его руках.
— Не думаю, что даже в наручниках я смогу простоять достаточно долго на таких каблуках, — сказала я, откидываясь навстречу его руке и одновременно потираясь об него лицом, чтобы оставить поцелуй на теплой и мягкой коже его шеи.
Натэниэл прижался ко мне плотнее, а его пальцы скользнули между моими ягодицами.
— Мы можем найти тебе другие туфли и подходящие к ним стринги, — голос у него звучал ниже — первый всплеск тестостерона уже пронизывал его тело. Свободной рукой он приподнял мое платье до талии, а затем прижался ко мне спереди. Впервые наш рост идеально подходил для того, чтобы он мог упереться своей растущей твердостью в мой мягкий холмик. В обычной ситуации он бы уперся мне в живот — тоже приятно, но так гораздо лучше.
— Да, — выдохнула я.
Натэниэл отстранился, чтобы видеть мое лицо.
— Ты согласилась на шлепанье или тебя просто отвлекло вот это, — он начал тереться об меня. На нем были джинсы, а на мне — всего один слой шелковой ткани, так что мои нервы уже не выдерживали.
Я задрожала в его объятиях, мои веки затрепетали, и я прошептала:
— И то, и другое.
Раздался стук в дверь.
— Простите, что прерываю, — извинился Итан, — но ты околдовала Натэниэла или это ваше обычное влияние друг на друга?
Мы оба рассмеялись.
— Я в порядке, — ответил Натэниэл.
— В таком случае, Жан-Клод просит меня поторопить вас, чтобы макияж Аниты не отложил его выступление.
Я посмотрела на себя в зеркало и поняла, что Натэниэл заставил меня забыть о том бардаке, который устроили мы с Родиной вокруг моих губ и на подбородке. Смотрелось это так, как бывает, когда одну машину царапнуло дверцей другой, но во всем остальном она выглядит идеально.
— Идеально начиная отсюда, — резюмировала я, ткнув пальцем в зеркало.
— Ты всегда идеальна, — возразил Натэниэл, — но тебе повезло, что на мне куда меньше косметики, чем на других танцорах.
— Мне повезло, что у кого-то здесь больше косметики, чем у нас с тобой.
Он рассмеялся, и мы открыли дверь, чтобы Итан мог проводить нас в костюмерную, где танцоры, как конвейер красоты, ждали, пока их приведут в порядок, и дальше я уже могла вернуться на свое место в зале. Натэниэл помог мне смыть косметику там, где она была испорчена. Очевидно, все было в таком беспорядке, что нужно очистить кожу, чтобы наложить все заново. Итан держался в стороне, поскольку еще меньше меня понимал в косметике. Он держал свой пост у двери, внимая возможной опасности, но единственной опасностью тут были разборки между другими танцорами на тему того, какой оттенок базы под макияж мне нужен.
18
Базз вошел в тот момент, когда мне делали контуринг поверх наложенной базы.
— Я в курсе, что это вечер свидания, и Жан-Клод у нас босс, но тебе нормально будет в окружении публики?
Я отпихнула от себя кисти для макияжа и ответила:
— Я в норме.
— Уверена? Никогда не видел, чтобы ты здесь вот так теряла контроль.
Я уставилась на него в отражении и призадумалась на пару секунд, пока танцоры со своими кистями и пудрой порхали вокруг меня. Когда они закончат, останется только помада. Я сказала: