Я моргнула и, наконец, выдала:
— Не за что.
Его ухмылка стала шире, и я уже приготовилась услышать одну из его типичных ремарок, но он вновь удивил меня.
— Джейк сказал, что, если я перестану быть занозой в заднице, он, возможно, возьмет меня на тренировки в новое подразделение телохранителей-вервольфов.
Джейк был из числа Арлекинов — один из первых, кто перешел на нашу сторону. Он также значился одним из наших главных инструкторов по боевым искусствам — в частности, по рукопашной. Видимо, он разглядел в Грэхеме что-то, чего не замечала я.
— Ты начнешь посещать уроки Джейка? — уточнил Итан, положив руку на спинку моего стула, чтобы удобнее было наклониться и не пришлось повышать голос.
Грэхем кивнул, очевидно польщенный тем фактом, что Джейк лично его пригласил. Мне пришлось приложить усилие, чтобы на моем лице не отразился весь шок, который я испытала. Я реально не думала, что Грэхем настолько искусен, но Джейк прожил много веков, так что я доверяла его мнению. Немногие Арлекины сохранили свои суперсилы, и Джейк был в их числе, так что, когда дело касалось скорости, скрытности и убийств, у него это выходило просто супер — даже по сравнению с другими оборотнями и вампирами.
— Жан-Клод хочет, чтобы в продвинутом классе занималось больше волков, — сказал Итан.
— Среди нас по-прежнему меньше всего бывших военных. Это не играет нам на руку в новых тренировках для охранников, — заметил Грэхем.
— В тех частях мира, где распространена ликантропия, не так много военных, — сказала я.
— И к тому же мусульмане считают волков собаками, а собаки у них считаются нечистыми, поэтому шансы, что они примут в свои ряды вервольфов, невелики, — добавил Итан.
— Стало быть, мало какие военные подвергаются нападению вервольфов, и их не списывают на работу в частном секторе, — согласилась я.
— Я просто радуюсь, что Жан-Клод решил позволить Джейку набрать волков в местной стае, прежде чем они начнут искать за пределами штата. Будь там больше волков из числа военных и полицейских, у меня бы не было шанса.
— Почему ты решил повысить свои навыки? — поинтересовалась я.
— Не хочется торчать у дверей «Запретного Плода», когда мне стукнет пятьдесят, как Баззу, а если и придется, то я хочу знать, что хотя бы пытался продвинуться.
Я кивнула и постаралась не показать, насколько меня удивила его серьезность. Мне хотелось спросить, не ходит ли он на какие-нибудь занятия или, может, читает книги по самопомощи, потому что то, что он сказал, было куда проникновеннее его обычных речей. Я попыталась вспомнить, сколько лет мы знакомы, и не смогла. Давно. Думаю, мне стоило дать ему шанс вырасти и измениться, как выросла и изменилась я сама, как это сделали люди, которых я любила. Я засунула Грэхема в коробку с мужиками, которые считали, что главное в жизни — это залезть к женщине в трусы и ходить в качалку, чтобы быть более привлекательными. Он бы очень плохо состарился, превратившись в одного из тех мерзких стариков, которые забыли, что им уже давно не двадцать пять. Было почти больно так ошибиться на его счет.
Освещение в клубе померкло, в толпе раздались визги и возбужденный шепот. Мы замолчали и посмотрели на сцену. Жан-Клод с Натэниэлом держали в секрете новые особенности выступления. Хотели, чтобы я увидела все неподготовленной, как и зрители в зале — не знаю, зачем, но Жан-Клод сказал, что хочет по-прежнему удивлять меня. Я ответила, что он и так постоянно это делает, но, каким бы ни был его мотив, для него это важно, так что я сидела в темноте вместе с остальными зрителями.
Я ждала, что кто-нибудь объявит выступление, как это происходило обычно, но музыка заиграла без предупреждений, и я понятия не имела, что сейчас начнется. У меня ушло несколько секунд, чтобы понять, что играет «Send Me An Angel», потому что это была перепевка, которой я раньше не слышала. Выбор песни оказался таким неожиданным, что я рассмеялась. Мягкий голубой свет прожектора покружился над толпой, над сценой, а затем взмыл вверх, к потолку, и там парил Жан-Клод — левитировал в самой высокой точке над залом. Обзор с моего столика был так себе, поэтому я не могла понять, почему в толпе все охают и возбужденно вскрикивают, но, может, это все просто потому, что там Жан-Клод. Я мельком увидела его штаны и рубашку без рукавов, но на этом все. Он медленно опустился и оказалось, что за спиной у него большие крылья — ангельские крылья с перьями. Они не махали, но под легким ветерком перья колыхались вместе с его длинными черными кудрями, которые оставляли его лицо открытым и не мешали ему висеть в воздухе, поэтому ничто не портило его красоту, когда он посмотрел на женщин, сидящих под ним. По ним было видно, что они уже сходят с ума и готовы выкладывать деньги, чтобы он подлетел ближе.