– Я беру её, – продолжил Ибрагим, – Сколько за неё и за тех двух, что я ещё выбрал?
Глава 3
Вновь ехала не понять куда. В неизвестность. В пустоту…
На прошлое больше не оглядывалась – больно. Дышала думами о родных землях, о несчастной судьбе своей и других полонянок.
– Где же вы, земли родные, семья моя?! – Тихо всхлипнула она, забившись в угол повозки.
И оказалась в своей тюрьме. В огромном, чужом дворце Топкапы. Сколько же здесь было всего! Столько и не запомнишь. Но главное уловила Настася – сладкий, едкий и ядовитый дух гарема.
Новоприбывших девушек вновь вымыли, определили место для сна, одежду, объяснили правила.
– Кто такая? Откуда? Как зовут? – Спрашивали гаремные калфы, – не из роксоланов (русских) ли?
Девушка почти ничего не понимала.
– Я Настя! – Гордо вздёрнув головку, ответила она на своём языке.
– Будешь Роксолана, – отозвались калфы.
Кто? Роксолана? Чужое, непонятное имя…
Всякий раз, когда её так называли, девушку пробирала неизъяснимая дрожь.
«Я Настя, – про себя повторяла она, – Была и останусь Настей!»
Но пришлось привыкать.
Девушки делились на служанок господ, общую массу служанок-наложниц, в которую входила Настя, фавориток, у которых было отдельное жильё и на женщин из семьи султана. А именно его сёстры, всемогущая Айше Хафса валидэ-султан, мать повелителя, и его жена, хасеки Махидевран-султан.
Грянули серые будни. Сон, учёба, обед, работа и по кругу…
Зато научили многому: языку, танцу, грамоте и немного игре на инструментах. А ещё были такие уроки, на которых Настя неустанно краснела – уроки обольщения.
Свободные минутки выдавались редко. Настя всё это время покорно выполняла свою работу и сама поражалась своей покорности. С чего вдруг?
Она томительно ждала чего-то. Чего? Сама не понимала. Чего-то такого, что изменило бы её судьбу.
Девушки без умолку болтали о трёх вещах: о нарядах, о султане и о его семье.
Настю это мало интересовало. Она лишь звонко смеялась и распевала родные украинские песенки…
За это прозвали её Хюррем – «смеющаяся, забавная, смешливая».
Пела она хорошо. Так хорошо, что все любили её слушать в свободное от дел время.
Потому её и ещё нескольких девушек повели к молодому султану Сулейману показывать таланты.
Глава 4
На этот вечер их без конца мыли, красили, как кукол, наряжали.
Настася не испытывала ни волнения, ни страха, ни особого любопытства. Что ей султан?
Комната, в которую их ввели, была, как и большинство комнат во дворце, богата, уютна, пронизана духом востока.
В центре её сидел молодой султан. У него прямой нос, чёрные усы над тонко очерченными губами и проницательные, задумчивые и глубокие голубые глаза, сейчас казавшиеся почти чёрными в полумраке свечей. Он был богато одет, как и подобает султану, однако на голове у него был такой причудливый убор, который так позабавил Хюррем, что с её уст не сходила задорная улыбка.
Началось представление талантов. Девушки танцевали, извиваясь мягко, зазывно и страстно. Султан наверняка не останется равнодушным…
Хюррем особо не расстраивалась. Пусть она не умеет так изящно двигать руками и бёдрами, в ней больше задорного огня и жизнелюбия, чем у всех этих девушек вместе взятых.
Все они были красивы, как звёзды.
Когда очередь дошла до Хюррем, от неё не ждали ничего необычного. Красотки лишь ехидно усмехались.
Но ей было всё равно… Девушка начала петь. Пела свою любимую, родную, украинскую песню, с головой уйдя в воспоминания далёкого детства.
Пела так хорошо, что сердце вздрагивало от сладостной печали, которую вкладывала Настася-Хюррем в эту простенькую песенку вместе с душою…
Окончив петь, она скромно отошла в сторону. Пусть её пение останется незамеченным среди страстных танцев гаремных красавиц. Просто на душе стало почему-то вдруг легко-легко…
Но султан даже не взглянул на танцовщиц. К концу вечера, он, ослепительно улыбнувшись милой певунье, подал ей платок в знак расположения…
Глава 5
Очень скоро Хюррем завоевала сердце падишаха. Она не могла сказать, что любит его, но он чем то сильно нравился ей. Такое чувство вполне могло быть предвестником любви…
За многие годы родила ему пятерых детей: Мехмеда, Михримах, Селима, Баязида и Джахангира. Самый младший, Абдула, умер в младенчестве.
Детей Хюррем любила безмерно. Каждый из них словно впитал в себя часть её сердца, души, жизни, надежд и веры. Особенно старший, Мехмед.