– Но у нас есть еще… ну, двадцать секунд? – Он смотрит на меня сверху вниз с той хитрой улыбкой, которую я так полюбила. – Ты ведь меня знаешь, я вечно нарушаю правила.
Иаза, рееви, на которого я стала полагаться благодаря его способности невозмутимо копить знания, тихо свистит, проходя мимо, и одаряет нас коварной улыбкой. Я показываю ему язык. Черт побери, Ферн, до чего же это по-взрослому, в семнадцать-то лет! Ты здесь и в самом деле в своем возрасте.
В рыцарском зале уже собрались все, кто должен там быть, но он все равно наполовину пуст. Когда я впервые была призвана, возвращаясь из патрулирования, то с трудом находила стул, чтобы упасть на него. Я сумела получить «собственное» кресло только потому, что никому не хотелось видеть постоянно мрачную Ферн. Но в эти дни свободные места повсюду. И не только по той причине, что кто-то был убит, – многие просто дезертировали.
Я слышу, как Наташа за столом лейтенантов и капитанов говорит Найамх и Амине:
– Кэти сегодня снова не появилась.
– Наш Лукас тоже неделю не был здесь, – замечает Найамх. – Птенчики вылетают из гнезда?
Никто из них не говорит того, о чем мы все думаем: есть только три причины, по которым рыцарь перестает появляться в замке, и ни в одной из них нет ничего хорошего. Или он перешел на сторону Мидраута, или слишком напуган, или мертв. Искушение поискать его в Итхре сильно, но, даже если бы такой поиск был разрешен, ни у кого из нас не нашлось бы ни энергии, ни силы воли, чтобы этим заняться. Это лишь добавило бы горя.
Я хватаю кружку горячего шоколада, но, прежде чем успеваю сесть, в дверь заглядывает какая-то рееви и кивает мне.
– Она хочет поговорить с тобой.
С несчастным видом смотрю на кружку.
– Я не дам ей остынуть, если хочешь, – усмехается Найамх.
– Черта с два, я ее с собой возьму.
Тащусь обратно через главный зал и направляюсь к лестнице в восточном крыле замка. Лестница начинается на галерее, и мимо нее легко пройти, если точно не знать, где она. Это сделано намеренно. В прошлом году ее использовали, чтобы спрятать кое-что от Мидраута. В этом году тайник пополнился тем, что Мидраут также считает своим. Я вдруг вспоминаю Рапунцель – даму в беде, запертую на вершине башни. Но на этот раз только для ее же пользы.
Рееви по пути отпирает несколько дверей, потом наконец последнюю – наверху.
– Я подожду снаружи, – говорит она, позволяя мне протиснуться мимо.
Когда я оказываюсь внутри, рееви запирает за мной дверь. Комната гораздо просторнее, чем кажется снаружи. Единственное окно выходит на реку. Свет проникает сквозь дыру в стекле, до меня доносится запах далекого моря. Пес – глуповатого вида черно-белая дворняжка – вертится у меня под ногами и пускает слюни на мои башмаки.
– Привет, Локо. – Я почесываю его за ухом. Потом смотрю на девушку, которая сидит на подоконнике, обхватив колени руками. – Привет, Чарли.
Я по-прежнему называю их этими именами. Я много месяцев потратила на то, чтобы приучить пса к кличке Кавалл – так его назвали рыцари, на которых он напал в поисках своего хозяина. В Итхре Чарли все знали как Лотти, дочь премьер-министра Себастьяна Мидраута. Мы держим ее в башне ради ее собственной и нашей безопасности. Мы не можем рисковать – вдруг Мидраут снова приберет ее к рукам? В прошлый раз, когда ему это удалось, он самым жестоким образом ставил над ней опыты. А Чарли теперь видела и меня, и Тинтагель и, без сомнения, могла бы дать Мидрауту куда больше сведений о нас, чем того хотелось бы. Ей лучше оставаться на территории замка – это единственное место в Аннуне, куда Мидраут не может проникнуть.
– Ты хотела мне что-то сказать? – спрашиваю я.
Чарли смотрит на меня, и все, через что ей пришлось пройти по воле отца, отражается на ее лице. В нем столько боли, что у меня перехватывает дыхание. Она долго пытается на чем-то сосредоточиться. Даже сейчас ее взгляд то и дело возвращается к окну, к пейзажу, кроме которого она ничего не видела в Аннуне. Мне очень хочется выпустить ее наружу, но это невозможно до тех пор, пока Мидраут не будет уничтожен. Если такое вообще случится.
– Хочу снова попытаться… – говорит наконец Чарли.
– Я должна позвать брата…
– Нет. Я хочу, чтобы со мной была ты.
– Лот… Чарли, я не могу. Я утратила силу, помнишь? А Олли всегда умел читать эмоции и воспоминания… Мне этого не дано.
– Нет! – раздражается она, потирает колени и локти. – Нет, это должна быть ты. Не хочу, чтобы в мой ум лез мужчина. Я не могу…
– Хорошо, – быстро говорю я, потому что ее движения становятся хаотичными. – Хорошо, Чарли, давай посмотрим, что…
Но я опоздала. Чарли издает низкий воющий звук, который нарастает и нарастает. Она начинает рвать на себе одежду. Я пытаюсь обнять ее, удержать ее руки, но Чарли слишком подвижна, она уворачивается. А потом начинается то, что бывает обычно. Ниоткуда возникают нити и пронизывают ее веки, снова зашивая ей глаза. Из воздуха вылетает игла и впивается в кожу Чарли. Кошмар ее прежних пыток реализуется в настоящем.