Во-первых, насколько ужасен мой отец со всем тем дерьмом, которое он замалчивал, а во-вторых, что Лаура – не его биологическая дочь.
Моя мать лгала мне; она хранила этот секрет и унесла его с собой в могилу.
Чертовски здорово.
Еще одна вещь в моем разрушенном замке лжи.
Неважно – мои цели остаются прежними.
Я смотрю на пену в ванне, делаю вдох и погружаюсь под воду. Здесь тише. Мое тело не было создано для того, чтобы выдерживать воду в легких, но эта боль не из самых худших, которые я когда-либо испытывала. Странно, но это отвлекает.
Все члены семьи Коннора, кажется, дают мне пространство, в котором я нуждаюсь, но я все еще чувствую на себе настороженные взгляды отца Коннора, как будто он что-то подозревает. Он не сказал мне ни слова, тем более не сделал грубых замечаний или чего-то, что выражает его мысли, но я знаю, что я ему не очень нравлюсь. Я это чувствую.
Я здесь всего неделю, мое тело достаточно восстановилось, и я уже все приготовила, чтобы завтра уехать.
Буду скучать по Элли, она, безусловно, была лучшей частью пребывания здесь, но знаю, что уехать, не попрощавшись, будет лучше.
— Ты пытаешься покончить с собой? – слышу я испуганный голос Одри Росс, когда она отчаянно вытаскивает меня из воды, намочив при этом свою белую рубашку.
Младшая сестра Коннора. На самом деле я впервые слышу ее голос с момента приезда. А еще впервые почувствовала ее присутствие. Не то чтобы она была застенчивой, но я в основном общалась с Элли, а Одри никогда не было рядом.
Ее глаза голубые, как у Коннора, и совершенно не похожи на мои, которые не так сильно выделяются. Искривление зрачков придает ей не невинный, а скорее роковой взгляд. Волосы у нее черные, не темно-каштановые, а насыщенного черного оттенка, смолянисто-черного.
Она молода и не пользуется косметикой, но на ее лице застыло мягкое выражение. Выражение человека, полностью уверенного в себе. Такого я не ожидала от столь юной девушки.
— Нет, не пытаюсь. Я просто... – Я останавливаю себя. Не знаю, что именно ей сказать. Пыталась затуманить свои чувства, позволяя боли и удушью в легких принести мне успокоение.
— Все в порядке, тебе не нужно ничего отвечать. Извини, что прервала твое купание, – мягко отвечает она.
Я знаю это лицо. Это жалость. Ей жаль меня.
Ну, мне это на хрен не нужно.
То, что Одри видит мое обнаженное тело в ванне, меня не беспокоит; странно, но это не вызывает у меня никаких чувств.
Бессмысленно стесняться, когда я провела несколько дней, привязанная к металлическому пруту, абсолютно голая, как свежее мясо на витрине.
Я не чувствую себя свежей. Чувствую гниль внутри. Разложение. Но даже если это бессмысленно, старые привычки умирают с трудом, поэтому я натягиваю на лицо улыбку и притворяюсь.
— Прости, что надолго заняла ванную, – говорю я, собираясь уходить.
— Тебе не нужно уходить, – отвечает она. — Можно я просто почищу зубы? Если ты не против?
— Конечно, без проблем, – соглашаюсь я, и она улыбается, направляясь к раковине.
— Знаешь, твои улыбки меня немного пугают, – признается она, беря зубную щетку, нанося зубную пасту.
— Почему? – спрашиваю я, все еще улыбаясь.
— Ты улыбаешься не так, как будто ты счастлива; ты улыбаешься так, как будто собираешься кого-то убить.
— Я не убийца, просто нью-йоркская девушка.
— Хотя я бы не возражала, если бы ты стала убийцей, – говорит она с полным ртом пасты, выплевывая ее в раковину. — Когда ты рождаешься в моей семье, то учишься принимать всякую странную хрень.
Я в этом не сомневаюсь.
Вскоре после этого Одри уходит, а я заканчиваю принимать душ, прежде чем столкнусь с другими членами семьи Росс.
Россы могут показаться обычной семьей, но, если бы это было так, Коннор не был бы на складе, пытаясь убить Джеймса, и уж тем более не угрожал мне смертью, выискивая информацию обо мне, о которой я даже не подозревала. Я решила, что это не имеет значения; это не мое дело. Я скоро уеду.
Вхожу в комнату, и вот он, тот самый Росс, который занимает мои мысли.
Тот, кто выводит меня из себя с момента нашей первой встречи.
Я фыркаю.
Да, знаю, что веду себя с ним как стерва без всякой видимой причины.
Просто... злость – это все, что у меня осталось.
Если я отключу и ее, то просто опустею.
Но в то же время Коннор – не тот человек, на которого я должна держать злобу.
Он спас меня. Я должна хотя бы попытаться быть вежливой.
Ну, он также угрожал избавиться от меня, так что, думаю, мы квиты.
Он просто сбивает с толку.
Смотрю на него, ожидая, что он поймет, что я хочу переодеться, но он не понимает. Просто смотрит на меня в ответ со своей чертовой самодовольной улыбкой, которая делает его лицо еще более красивым.
Засранец.
Да, я в полной заднице. Я злюсь на парня в основном потому, что он отвлекает, но кого это волнует? Ему следовало бы быть умнее и просто оставить меня в покое. У него нет причин приходить ко мне. Он не живет с Кори и Элли. Но приходит каждый гребаный день, даже если это просто для того, чтобы поглазеть на меня, пока я помогаю Элли по дому.
— Думаешь, я сексуальный, да? – Он случайно возобновляет тему, начатую несколько дней назад.
Неужели он сейчас серьезно?
Не отвечаю на его вопрос, потому что втайне мне хочется, чтобы он забыл о том, что я сказала.
— Боишься монстров, которые живут у тебя под кроватью? – провоцирует он.
— Я бы предпочла найти их под своей кроватью, чем тебя, это уж точно, – отвечаю я.
— Почему-то я в этом сомневаюсь.
— Правда, Коннор? – Я делаю паузу, останавливая свой взгляд на нем. — Выйди. Мне нужно переодеться, и у меня сейчас нет терпения на твои игры.
— Мне вроде как пришлось нести тебя всю дорогу обратно голой, ты ведь знаешь об этом? – говорит он со скучающим выражением лица. — Если бы я был здесь, ради чего-то, кроме разговоров, ты бы знала, принцесса, ты бы это почувствовала.