Собственно, я так и поступаю. У нас с Сесилией общий враг.
Общее желание отомстить.
Может быть, она не совсем обычная девица.
Джеймс Ривьера выложил пять миллионов баксов старику Сесилии, а местонахождение этого ублюдка, по словам Ки, до сих пор неизвестно.
Кроме того, мой отец в ярости, и я готовлюсь к последствиям.
И вот я здесь, тащу на руках разбитую принцессу, которая так и жаждет подраться. Но все, что вижу, – это испуганное существо, которое в целях самосохранения перешло в режим зверя.
Она взорвалась, как бомба, разорвав парня на куски. Справиться с ней – та еще головная боль; придется потрудиться, чтобы очистить ее от упрямого панциря.
Мама воспитала меня так, что я не должен бросать того, кто в этом нуждается.
Несмотря на то что она ведет себя как крутая, всему есть предел.
Я помогу Сесилии. Потому что знаю, что может сделать с человеком тьма, когда она овладевает им.
Хорошо знаю, потому что однажды сам пошел на убийство.
Знаю ее тьму, потому что мы с ней похожи.
7
СЕСИЛИЯ
— Где я? – спрашиваю я у Коннора, который уже бросает на меня пристальный взгляд, когда прихожу в себя.
— В моем доме, – отвечает он категорично.
Расширяю глаза, вспоминая, что произошло, смотрю на свои чистые руки и тело. Чувствую запах Коннора, и тут меня осеняет: на мне только нижнее белье и одна из его рубашек, которая больше похожа на платье, чем на рубашку.
— Зачем ты привел меня сюда?
— Ты была вся в крови, и я не мог отвезти тебя в дом родителей. Вскоре ты уснула. Наверное, твое тело отключилось от истощения.
Он переодел меня; это объясняет мою смену одежды. Если я была вся в крови, значит, ему нужно было привести меня в порядок. Не то чтобы Коннор раньше не видел меня обнаженной; думаю, он видел мое тело чаще, чем следовало бы. И все же я чувствую себя немного неловко, зная, что ему пришлось смыть с меня всю кровь.
Боже, у меня в голове все перепуталось.
— Думаю, мне лучше уехать...
— Сесилия, – продолжает он предупреждающим тоном.
— Мне нужно ехать в Чикаго.
— Сесилия, ты не можешь.
— Ты мне не босс.
— Я буду честен с тобой, жестоко честен. Если твою сестру увезли в Чикаго, шансы найти ее невелики. Это не моя территория.
— Мне все равно. Я сделаю это сама, – говорю я, и он фыркает.
— Дай мне закончить, женщина. Это не моя территория. Но это не значит, что я не буду пытаться. Но тебе нужно набраться терпения, – объясняет Коннор, а затем вздыхает. — На поиски сестры могут уйти годы. Ты должна быть готова к худшему.
— Я никогда не откажусь от нее, Коннор, – говорю я.
Он подходит, притягивает меня к себе и не отпускает. Я чувствую, как моя грудь прижимается к его груди.
— Ты дрожишь, успокойся, – приказывает Коннор, и только тогда я замечаю, что мое тело дрожит.
— Отпусти меня, – бормочу я, но в глубине души не хочу, чтобы он отпускал меня.
Я... Я не понимаю почему, но чувствую себя совершенно нормально с Коннором.
Но я не хочу его.
Это неправильно.
Чувствовать себя хорошо с кем-то, в то время как моя сестра находится Бог знает где.
Я не заслуживаю такого чувства.
Более того, жду ужаса, страха или отвращения, но их нет. Только покой.
— Нам нужно слово, – шепчет он, словно чувствуя мою внутреннюю дилемму.
— Слово?
— Когда ты действительно, действительно не хочешь моих прикосновений, используй его.
— Я никогда не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.
— Я тебе не верю, – говорит он хриплым голосом, крепче прижимая меня к себе. — Выбери свое слово.
Он понимает меня. Он знает.
У меня создается впечатление, что он понимает мои чувства больше, чем я сама.
Мне нужно провести небольшое исследование.
— Ты прикасался ко мне вчера, даже когда я сказала, что не хочу этого. Почему я должна тебе доверять? Ты что-то сделал, пока я была в отключке?
— Мне пришлось. У тебя был срыв, и ты потеряла сознание. Или ты думала, что я оставлю тебя в крови на своем диване? Да уж, – говорит он без эмоций, как будто я нарушаю его покой, но потом замирает, и его губы расплываются в зловещей улыбке. — Теперь мне любопытно: что, по-твоему, я сделал с тобой? Что может придумать твое ханжеское воображение?
— Засранец.
— Скажи мне, о чем ты думала? Что я буду засовывать свой член в твою девственную дырочку, пока ты будешь без сознания, пока твои стоны удовольствия не вернут тебя из темноты? Нет, если подумать, то пуританская девушка не смогла бы проявить такую креативность.
Я щипаю себя за кожу, чтобы не дать вздоху вырваться изо рта. Может, у меня что-то не в порядке с головой, но его слова доходят до самой глубины души, заставляя меня крепко сжимать ноги.
— Во мне нет ничего чистого, Джеймс это точно подметил.
— То, что Джеймс сделал с тобой, было не трахом, а изнасилованием. Для меня ты все еще ханжеская девственница; одно не имеет ничего общего с другим.
Он снова делает это, видя девушку за пределами травмы. Даже в своей грубой манере он видит меня. Этот неизвестный мужчина видит меня. Но Коннор прав: хотя он и не ввел в меня свою отвратительную штуку, это не помешало ему вставить другие, чтобы показать, насколько он отвратителен.
— Ты мне не нравишься, – говорю я. — Поэтому мне все равно, что ты думаешь.
— Ты меня не знаешь, – возражает он.
— И то немногое, что мне представилось, было не совсем приятным.
— Хорошо, давай начнем сначала, – говорит он странно дружелюбным тоном. — Меня зовут Коннор Росс, мне 26 лет, и я зарабатываю на жизнь тем, что убиваю ублюдков, нарушающих правила моей территории.
О, так вот чем он занимается?
Вздыхаю.
— Сесилия, 18 лет, обычная девушка из Нью-Йорка, но ты это уже знаешь, потому что у тебя есть досье на меня, – парирую я.