— Я хочу убить его, – бормочу я, и Коннор улыбается.
Он понимает меня, и я знаю почему.
У нас общая пустота, такая необъяснимая тьма, которую можно только почувствовать. Нашей душой движет жажда мести за тех, кого мы любим, и за самих себя.
— Я планирую схватить его, но ты должна отвлечь внимание. Ты готова?
Киваю, и Коннор велит мне помахать тому парню на станции. Когда он подойдет, я должна наступить ему на ногу и убежать. Остальное сделает Коннор.
У меня есть идея получше, но я не говорю ему об этом.
Коннор достает из кармана два пистолета и протягивает один мне. Я беру пистолет в руки и прикрепляю его к поясу.
Чуть не спотыкаюсь и жалею о выборе обуви, когда замечаю Рона, одного из тех, кто похитил меня и привез к Джеймсу, прогуливающегося в сторону сада.
Глаза Рона расширяются при виде меня, и он хватает меня сзади.
— Джеймс будет счастлив узнать, что я нашел.
Его голос звучит резко, и я замираю.
Джеймс? Невозможно.
Он не может быть счастлив. Джеймс умер.
Эта мысль на мгновение выбивает меня из колеи, но я успеваю действовать раньше, чем Коннор. Наступаю ему на ногу и бью локтем по носу.
Он закрывает рукой уже кровоточащий нос.
— Шлюха, – рычит он, а я достаю пистолет и стреляю ему в руку, оставляя такой же шрам, как и у меня.
Коннор появляется рядом, нахмурившись.
— Ты могла бы просто следовать плану, – ворчит он, оттаскивая парня от склада.
— А это было бы скучно, – отвечаю я, осматривая свои ногти.
Мы отводим парня в лес рядом с местом, где припаркован мотоцикл, и привязываем его к одному из деревьев.
Коннор достает рюкзак с несколькими предметами. Среди них – соль, нож, тазер, кастет и пластиковый пакет.
Сейчас мне нужен нож.
— Ты знаешь, – говорю я, поворачиваясь к нему, — мой отец всегда был очень строг к моей учебе, а в школе я была большой поклонницей биологии. Знаю, что люди автоматически не умирают от колотых ран. Для этого должны быть задеты органы и кровеносные сосуды.
Опускаюсь, целясь в его руку. Положив пальцы на плечо, я выстрелила, вдавив пулю глубже в кожу. Мужчина воет от боли.
— Не заставляй его терять слишком много крови, иначе он очень быстро потеряет сознание, – наставляет Коннор.
— Конечно, нет. У меня новые ботинки. Ты же знаешь, как я злюсь, когда пачкаю одежду.
Я бросаю ему маниакальную улыбку, вспоминая первую ночь нашего знакомства, и он улыбается в ответ.
— Сучка, я должен был позволить Сэму изнасиловать тебя в тот день, – выплевывает он, и моя улыбка расширяется.
— Ты не мог. Ты должен был спасти меня для большего монстра, не так ли? Забавно, я не заметила твоих моральных принципов, когда ты наблюдал, как Джеймс хлестал меня плетью и неоднократно засовывал в задницу всевозможные предметы. Он хотел сохранить мою целомудренность. Моя гребаная девственность много для него значила. Все остальное не имело значения, верно? И ты нашел способ воспользоваться ситуацией так, чтобы он не заметил, – огрызаюсь я, и глаза парня расширяются.
Коннор ничего не говорит и не делает. Он просто наблюдает. Однако я чувствую, как от него исходит напряжение.
Да, Джеймс не стал насиловать мою киску из извращенной идеи, что я стою больше как девственница, но это не значит, что он перестал ломать другие части меня.
Но Рон знал, что есть лазейка, и воспользовался ею, думая, что я не узнаю. Я сказала, что Джеймс не насиловал меня. Он получал удовольствие от того, что вставлял в мое тело какие-то штуки и мучил меня. Не могу сказать того же о Роне.
Он не рассчитывал, что Джеймс вернется рано утром на следующий день, продолжал давать мне успокоительные, и именно поэтому я потеряла сознание в тот день, когда Коннор спас меня. Это было потому, что Рон перестарался. Ведь он до смерти боялся, что Джеймс узнает об поступке и убьет его.
— Я буду кончать в эту попку, пока ты не истечешь кровью, ангел. Да, ты совершенно неотразима со своими светлыми волосами и ангельским личиком, – шепчет он, дергая меня за волосы.
Я помню, как пыталась закричать и не могла. Помню, что чувствовала себя обессиленной после стольких сеансов издевательств.
Он ждал, пока Джеймс уйдет, и знал, что тот не вернется в ближайшее время. Затем накачал меня наркотиками и трахал мою задницу до крови. Даже если я не могла кричать, боль от проникновения оставалась.
Сегодня Рон точно узнает, что я чувствовала.
Медленно тяну нож к его печени, и он плачет от боли.
Слабый дурак.
— Больно, ангел? – повторяю я прозвище, которое он дал мне.
— Отъебись, – рявкает он.
— Ну, в таком случае. Твое желание – приказ.
Поворачиваюсь и хватаю ветку, разрезая ее пополам. Снимаю с Рона штаны, и он смотрит на меня в отчаянии. Стягиваю боксеры, а затем поворачиваюсь к Коннору.
— Помоги мне поднять его и перевернуть на спину, – приказываю я.
Коннор делает в точности то, о чем я просила, не произнося ни слова, но я чувствую, как ему тяжело. Несмотря на то, что он хочет вмешаться, позволяет мне разобраться с ним. Применить то, чему я научилась, на практике.
Задница Рона открыта для меня. Я оттягиваю его голову назад и произношу те самые слова, которые он сказал в тот день:
— Сейчас я буду трахать твою задницу до крови, ангел.
Рядом с нами валяются экскременты какого-то неизвестного животного. Я подбираю их пакетом и размазываю по его заднице.
Рон настолько отвратителен, что не смог сдержаться и его жестоко вырвало. Он продолжает корчиться и биться в конвульсиях, так как в ужасе от увиденного.
Я чувствую, как тело трясется от страха, как дрожит каждый нерв.
Выражение страха в глазах приносит мне необычное чувство удовлетворения.
— Послушай, Рон. Твоя печень, вероятно, страдает от скопления крови. У тебя не так много времени, верно? Так что лучше покончить с этим.