— Посмотри на меня, Лаура Мюррей, и слушай внимательно. Ты для меня самый важный человек во всей Вселенной. Без тебя я и вполовину не стала бы той, кто я есть. У меня не было бы причин вести себя как порядочный человек. Ты – моя младшая сестра, моя причина продолжать жить. Свет, который всегда разгоняет мою тьму.
— Правда?
— Да, и все будет хорошо, пока мы есть друг у друга.
Зеленые глаза Лауры встречаются с моими, и она кивает. Я сажусь рядом с кроватью и глажу ее по волосам.
— Что, если я возьму тебя завтра на стрельбу по тарелочкам? – предлагаю я, и ее глаза загораются.
Я вожу сестру на уроки стрельбы, и ее гениальный мозг в мгновение ока научился делать это в совершенстве. Моя сестра – самый умный человек из всех, кого я знаю, и она может сделать все, что угодно, если захочет. Но я знаю, что ее сердце хочет нормальности. Моя сестра, осознавая всю свою исключительность, намерена создавать связи. Для нее глубокие теоретические знания ничего не стоят, если они делают ее одинокой.
— Мы с тобой навсегда, обещаешь? – шепчет Лаура.
— Обещаю, Pequena.
Коннор кладет руку мне на плечо, утешая, но я чувствую внутри себя пустоту.
Мне не нужно утешение. Моя сестра не умерла.
Я отказываюсь в это верить.
Я жалела себя, в то время как у Лауры все было гораздо хуже.
16
СЕСИЛИЯ
Я оставила телефон и пошла в лес, держа в руках украденную у Коннора бутылку виски. Боль, которую сейчас испытываю, не поддается описанию. Впервые мне не хочется разговаривать или находиться рядом с людьми. Я просто чувствую пустоту.
Я потеряна, как никогда раньше, и не могу найти ни одной причины, чтобы продолжать жить. Она была всем, что у меня было, и я ее подвела.
— Я подвела тебя, мама, я не смогла защитить Лауру, – бормочу я. — Я не твоя идеальная девочка, в конце концов. Я испорчена.
В отчаянии швыряю бутылку виски, но не могу заставить себя заплакать. Не заслуживаю того, чтобы проливать слезы из-за этого.
Я сделала недостаточно.
Не справилась, и теперь она умерла.
Это моя модель поведения: как бы ни старалась, я постоянно не оправдываю надежды людей, которых люблю больше всего.
Подвела маму, когда плакала, заставляя ее прекратить лечение.
Подвела Лауру, когда позволила отцу контролировать меня до такой степени.
Я просто неудачница.
Не знаю, ищет ли меня сейчас Коннор; мне все равно. Я просто ушла в тот момент, когда он пошел в душ, потому что у меня это хорошо получается – убегать. Он собирался утешать меня, обнимать, пока я не засну, собирался быть рядом, а я этого ни хрена не заслуживаю. Не тогда, когда все это происходит по моей вине.
Поэтому я ушла, взяв с собой блокнот – единственное, что у меня осталось, кроме ножа. Его присутствие немного успокаивает, служит хрупкой защитой от всепоглощающей тьмы.
Я шла и шла, а потом нашла лес. Понятия не имею, где нахожусь, ни мысленно, ни физически.
Я просто заблудилась.
По мере того как углубляюсь в лес, воздух становится тяжелым и мрачным, а в груди нарастает тяжесть.
Пытаясь найти утешение, открываю блокнот, мысленно представляю лицо сестры. Но каждая попытка пресекается постоянным потоком слез, пачкающих страницы.
Я не заслуживаю того, чтобы плакать из-за этого. Перестань, блять, плакать.
Неожиданное прикосновение к моему телу заставляет меня резко остановиться. Застываю, как статуя, высеченная из печали, окруженная меланхолией леса.
— Нет! Помогите! Помогите! – слышу я голос.
Лаура?
Это она, моя сестра.
Она зовет меня.
Слышу голос, громкий и настойчивый, который затуманивает мои чувства. Когда приближаюсь, передо мной разворачивается ужасающая сцена: двое мужчин лет сорока насильно уводят молодую девушку. В ее глазах читается страх. Один из них, одетый в рабочую одежду и держащий в руках пилу, кажется, рабочий из леса.
— Пожалуйста, не делайте этого, пожалуйста, – умоляет голос все громче и громче, эхом отдаваясь в моей голове, пока она не начинает казаться, что вот-вот взорвется. Я улавливаю мерзкий запах, исходящий от одного из мужчин, как будто он сто лет не принимал душ.
— Хорошо, когда они просят, – замечает тот, что с внешностью охотника. — Легкая и веселая добыча.
— Лучше, когда они мертвы, – соглашается другой, мужчина, источающий гнилостную вонь. — И мы можем трахать их трупы.
Сексуальные убийцы9. Я узнала их в своем исследовании, пытаясь понять, не стала ли я одной из них.
Нет.
Я не убиваю мужчин из сексуального желания. Убийство для меня – это не про это. Речь идет о контроле. Это власть. Я не испытываю к ним никакого сексуального влечения, когда делаю это. Все мужчины, которых убила, угрожали моей семье. Моей сестре.
Есть только один человек, который привлекает меня.
Только Коннор.
Он единственный.
Он мой.
Он без труда прорывает мою защиту, даже не прилагая особых усилий, просто дыша, как будто создан для того, чтобы бросить вызов всему, что я пытаюсь не чувствовать.
Я закрываю глаза и думаю о нем, чувствуя, как усиливается давление в моем теле. Мне нужно помочь этой девушке. Я должна отреагировать.
Мама права. Я – красный.
Как кровь.
Но я также и черный.
Как тьма, которая поглощает меня.
И я снова чувствую, как моя тьма берет верх.
— Принцесса? – вздыхает Коннор, наклоняясь, чтобы притянуть мое тело к своему.
Веки глаз тяжелые, и я смотрю на свою разорванную одежду, гадая, когда это произошло. Как он нашел меня?