Затем она бежит к Кайлу, защищая Сета.
— У меня не было секса с Сетом, – хмыкает она. — Не то чтобы это было твоим делом, Кайл. Мне 19, я уже не ребенок, – возражает она.
— Значит, твоя подруга – лгунья? – говорит он, поворачиваясь ко мне, и Тейлор смотрит на меня так, будто я ударила ее ножом.
Черт.
— Я, я так сожалею, я... – заикаюсь я, но Кайл прерывает меня.
— Ты можешь перестать трахать чужих сестер? – Кайл рычит на Сета.
— Я еще не трахал ничьих сестер, – язвительно говорит он. — По крайней мере, здесь.
— Ну, если бы ты трахнул мою, я бы разозлился не меньше, чем Ки, – комментирует Коннор, а затем возвращается к своему бургеру, не обращая внимания на Хаос рядом с ним.
— Одри – ребенок, чувак. За кого ты меня принимаешь? Кроме того, она мне как сестра, – защищается он, искренне обидевшись.
— Он не виноват, что красив, – предлагает Эбби нейтральным тоном, как будто констатирует факт, и все в шоке смотрят на нее.
Делать кому-то комплименты или ввязываться в перепалку для Эбби не в порядке вещей: она ненавидит разговаривать с людьми, с которыми не чувствует себя комфортно, как будто в этом нет необходимости.
— Что? У меня тоже есть глаза. Вы все нападаете на Сета за решение, которое было принято не им одним, – пожимает она плечами, а затем поворачивается к Сету. — Ты искренне нравишься Тей, Сет, так что, если она тебе не нравится, отпусти ее.
Сет криво усмехается.
— Нравлюсь? Это та ложь, которой ты их кормишь? – он смотрит на нее с еще большим негодованием. — Твоя подруга, Эбби, не любит никого, кроме себя. Она просто чертова сука-манипулятор, – говорит он, и мои глаза расширяются.
Кайл действует импульсивно, ударяя Сета до крови.
— Хватит, – резко говорит Коннор, и Кайл сдерживается.
Я никогда не видела Коннора таким, ведущим себя как лидер своей стаи байкеров. Это возбуждает.
— Я убью его, – кричит Кайл, и его светлая голова бросается в сторону Сета, но его останавливает не Коннор, а Эбби; она кладет руку ему на грудь, смотрит прямо в глаза, и он замирает.
— Спасибо, – говорит Коннор Эбби, необычно мягко отводя ее от Кайла. Я хмурюсь. — Но не вставай на пути у разгневанного Кайла.
Он никогда не бывает так добр к людям.
— Все в порядке, Кон, – шепчет она. — Я в порядке.
Кон.
Иногда я забываю, что эти люди знают друг друга всю жизнь, а я всего лишь незваный гость. Эбби была девушкой его брата, его семьей; конечно, он должен был относиться к ней именно так.
— Я никогда, блять, не причиню ей вреда, и ты, блять, это знаешь, – прорычал Кайл, явно разозленный словами Коннора. — Но то же самое нельзя сказать об этом ублюдке. Я буду бить его до тех пор, пока он не окажется в мешке для трупов.
— Успокойся, блять. Никто никого не собирается убивать, – приказывает Коннор и переводит взгляд на Сета, хмурясь на него, как разгневанный отец. — Сет, извинись.
Сет быстро выворачивает руку Кайла и отталкивает его, а затем поворачивается к Тейлор.
— Я не разбивал твое сердце, Тейлор. Ты просто играла с моим, словно я был гребаной марионеткой, только потому, что ты не могла получить его, – выплевывает он, — Но прости, тебе еще далеко до манипулирующей суки.
Плечи Тейлор дрожат от тяжести подавляемых эмоций, она сжимает скомканную салфетку. Слеза за слезой вытекает из ее глаз, беззвучно прокладывая дорожки по щекам. Кайл в замешательстве хмурит брови, ища в ее лице подсказки.
Значит, нас двое.
— Тей. – Кайл кладет руку ей на плечо, пытаясь утешить, но она вздрагивает.
Я вижу в его глазах, как сильно он заботится о своей сестре. Знаю, потому что это чувство мне близко.
Он хочет бороться за нее, но Тей? Она просто хочет вырваться на свободу.
— Я не ребенок, Кайл. Что, если бы у меня все-таки был секс с Сетом? Разве это касалось бы тебя? А если бы я влюбилась в одного из твоих друзей? Все равно это было бы не твое гребаное дело. Пожалуйста, перестань вмешиваться в мою жизнь. Ты не папа. Он умер, и ты не сможешь его заменить. У тебя все равно ничего не получится, – кричит она, прежде чем уйти и оставить Ки.
Его руки испачканы кровью, а мозоли на пальцах покрыты синяками. Он заложил руки за голову и вздыхает.
Придвигаюсь ближе к Кайлу, потому что если я и могу понять какое-то чувство, то это давление, которое испытывает старший.
— Она не это имела в виду, не совсем. Она успокоится и придет в себя, – уверяю я его.
— Она не понимает, – ворчит он.
— Я знаю. Они никогда не понимают. Ты ругаешься с ними один день, желая, чтобы они поняли твою точку зрения, а на следующий, когда понимаешь, что упустил ее, жалеешь, что не ругался больше. Ты бы отдал все, чтобы снова услышать их голоса, пусть даже сердитые.
— Мне жаль ее, Сеси, – вздыхает Кайл.
— И мне жаль ее, Кайл, – отвечаю я, — но мы не можем остановить их от причинения себе вреда, как бы ни старались. Есть вещи, в которых она должна разобраться сама, и ты просто должен верить в то, что она справится с этим.
Он фыркает, словно осмысливая мои слова, и я вижу, как он, вероятно, устал.
Я узнаю это чувство.
— Слишком взрослые слова для такой маленькой девочки, – бормочет он через некоторое время, и я не могу не думать, что это способ мистера Ворчуна сказать мне, что он меня услышал.
— Думаю, я все равно никогда не смогу стать ею, и я знаю, что ты это понимаешь. Может, нам с тобой пора попробовать. Быть кем-то нашего возраста.
— Да, может быть, – бормочет он, и я бросаю взгляд на Коннора, безмолвно прося его отвезти друга домой. Мне нужно отстраниться, быть более осторожной.
Я слишком вовлечена в проблемы этих людей.
Я не могу желать того, что на самом деле мне не принадлежит, какими бы привлекательными они ни казались.