Из прошлого меня возвращает сигнал телефона. Уведомление от «Гугл». Внутри все холодеет: в нем может идти речь только об одном человеке, потому что только его имя я указала в настройках. Страх сковывает мое тело. Рывком стаскиваю наушники. Ноги выстукивают дробь по металлическому полу автобуса. Рука с телефоном прижимается к груди. Меня прошибает холодный пот, а к горлу подступает тошнота. Становится трудно дышать.
Проталкиваюсь через переполненный салон и выхожу через задние двери, не доехав до места три остановки. Нужно время, чтобы прийти в себя, прежде чем возвращаться домой и садиться за ужин с Мэгги. Не в силах больше длить муку, я открываю сообщение и принимаюсь читать прямо там, на обочине. «Певец-убийца умер», — говорится в заголовке. И ниже: «Осужденный за убийство Джон Хантер умер от лейкемии после 18 месяцев тяжелой борьбы».
Мимо едут машины и идут люди… я их не вижу. Тело мое в настоящем, но мысли — в прошлом. Я не смогла бы сдвинуться с места, даже если б захотела.
Помню эту фотографию Джона. Впервые она попалась мне на глаза, когда над ним шел суд, и ее опубликовали все газеты. Однако сделана она была намного раньше и совершенно не передавала его красоты. Он там какой-то хмурый, и любому, кто не был с ним хорошо знаком, кажется пустым и бездушным. К сожалению, многое стерлось из моей памяти, но я точно уверена, что он таким не был.
Неожиданно обрушиваются образы из прошлого. Они проплывают перед глазами словно кадры, висящие на веревке в фотоателье. Вот я сижу где-то дома, за спиной у меня Мэгги. Она подходит ближе и что-то тихо говорит — не могу разобрать слов. Едва появившись, картинка исчезает.
Пальцы сами тянутся к нижней губе и ощупывают татуировку, спрятанную во рту.
Глава 13
Нина
Двадцать пять лет назад
Джон идет по сцене всего в нескольких метрах от меня. Боже, какой он красивый — аж дыхание перехватывает! А когда резко поворачивает голову и пот с его длинных темных волос летит на мое лицо, я чуть не падаю в обморок. Его вкус у меня на губах. И я так счастлива, что готова умереть, потому что лучше уже быть не может.
Когда Джон достает микрофон из стойки и обнимает его двумя руками, я замечаю, что у него черный маникюр. Завтра сделаю себе такой же. Его губы почти касаются микрофона, и я представляю, как они тянутся ко мне, чтобы поцеловать. Он чуть ниже, чем другие участники группы, и худощав, но кажется, будто заполняет собой все пространство сцены. Кроме него, я никого не вижу.
Жар от раскаленной толпы в главном зале клуба «Роудмендер» оседает на потолке тяжелым конденсатом, который падает вниз, словно теплый дождь. В середине песни Джон вставляет микрофон обратно в стойку и позволяет соло-гитаристу выйти в центр. Однако взгляды по-прежнему прикованы к нему: он стягивает футболку через голову, бросает ее в толпу и остается голым по пояс. Он великолепен. Ни один из моих парней не годится ему в подметки. С этого момента для меня существует только он, и я хочу быть с ним, чего бы мне это ни стоило.
Я люблю тебя, Джон Хантер.
Сэффрон скачет рядом со мной — визжит так, что можно оглохнуть, и сжимает мою руку, царапая ее ногтями. Я не жалуюсь и не виню ее. Как и все девушки в зале, она воображает, будто каждое слово, слетающее с прекрасных губ Джона Хантера, обращено именно к ней. И, как и все, ошибается. Потому что он будет моим. Взгляд его пронзительных серых глаз устремлен на меня. Это про меня он поет «Сумасшедшая девчонка». Он знает меня лучше, чем все остальные, а ведь мы с ним даже пока незнакомы. И если моя лучшая подруга или одна из этих истеричных сучек думают, что у них есть шанс, им стоит полечить голову.
Мы с Сэффрон следим за группой Джона, названной по его фамилии «Зе Хантерс», уже несколько месяцев, с тех пор, как ей на глаза попалась их фотография в местной газете. Музыкальный обозреватель поставил их альбому пять звезд из пяти и написал, что они — главное событие в жизни города со времен рок-группы «Баухауз», зажигавшей в восьмидесятые (я о таких и не слышала). Все уверены, что Джон со своими ребятами взорвут брит-поп. Думаю, их слава затмит даже «Оазис» и «Блёр». Потому что Джон — бог. И очень скоро он влюбится в меня не меньше, чем я в него.
Сэффрон приехала в клуб заранее, чтобы занять место в очереди и прорваться к сцене. С тех пор как папа от нас ушел, мама стала пить столько снотворного, что и слона вырубит. Однако пока она не уснет, мне приходится ждать, прежде чем выскользнуть через заднюю дверь из дома на свободу.