И тут до нее доходит.
— Нина, — выдыхает она и судорожно переводит взгляд с меня на Дилана. Не заметить сходство невозможно. С ее лица сходит краска.
— Извините, что не представилась. Я мама Дилана.
Джейн отступает назад, отпускает руку моего мальчика и оборачивается к нему, ожидая подтверждения.
— Это правда? — спрашивает она.
Ответа не требуется, все и так понятно по его лицу.
Нас прерывает звонок в дверь. Дилан хватает меня за руку — чересчур сильно, на мой взгляд, — и тянет в соседнюю комнату. Когда он включает лампу, становится ясно, что это кабинет. У одной стены стоит стол, у другой — высокое кожаное кресло. Джейн входит следом и закрывает дверь. Сесть мне никто не предлагает.
— Мы раньше не встречались, — говорю я, — потому что когда вы забрали у меня сына, я жила в полусне из-за сильнодействующих препаратов.
Парировать ей нечем, поэтому она молчит.
— Что ты здесь делаешь? — вмешивается Дилан. — Я тебя не приглашал.
— Вы знакомы? — спрашивает Джейн.
Дилан кивает.
— Как это случилось? — Она поворачивается ко мне. — Вы его искали?
Вопрос звучит как обвинение.
— Мой сын сам меня нашел, так ведь, Дилан?
Не стану скрывать, мне доставляет удовольствие смотреть, как ее ранят мои слова. Она поворачивается к моему мальчику, и я замечаю на его глазах слезы. Он не отвечает, видимо, боясь причинить ей боль, поэтому говорю за него:
— В последние два года мы много общались, да, Дилан?
— Два года? — повторяет Джейн и качает головой, словно не в силах поверить.
— Мы регулярно встречаемся: то я приезжаю, то он заглядывает. Живу в Нортхэмптоне, недалеко отсюда.
В комнату вбегает Оскар и сразу бросается ко мне. Облизывает мои руки и радостно виляет хвостом.
— Рада тебя видеть, малыш! — говорю я и с удовольствием замечаю горечь во взгляде Джейн — даже пес ее предал.
— Что ты здесь делаешь? — повторяет Дилан.
— Хотела познакомиться с женщиной, которая за тобой присматривала.
— Я не просто «присматривала», — возражает Джейн. — Он мой сын.
— Только не родной, так ведь?
— Я любила его как родного и растила, когда ты не могла.
— Не могла — потому что не дали. От него отказалась моя мать — не я. История долгая и непростая, и Дилан наверняка тебе ее потом расскажет. Просто представь мое удивление, когда он внезапно возник у меня на пороге. Желая воссоединиться со мной. Своей матерью.
Каждая новая подробность наших с Диланом отношений больно ранит эту женщину. Я знаю, что произошедшее не ее вина, но мне все равно. В глубине души она наверняка понимала, что Дилан был дан ей на время, «в аренду».
Она опирается о стол. Дилан обнимает ее за плечи, пытаясь утешить, и я чувствую легкую зависть — меня он даже не попытался приободрить.
— Не хотел, чтобы ты узнала это так, — говорит он ей. — Просто мне нужно было выяснить, откуда я родом.
— Я не сержусь на тебя. Меня расстраивает лишь то, что ты сначала не посоветовался со мной или с отцом. Кто-то из братьев или сестер знает о ней?
— Вообще-то я здесь, — замечаю.
Джейн смотрит на меня и нехотя поправляется:
— Кто-то знает о Нине?
— О его матери.
— Его мать — я!
— Пожалуйста, прекратите! — вмешивается Дилан. — Нина, тебе стоит уйти.
— Почему?
— Потому что ты расстраиваешь маму.
— Дилан…
Джейн резко оборачивается и кричит:
— Ради бога, его зовут Бобби! Зови его по имени!
Меня захлестывает гнев, комната вокруг исчезает, и я вижу только ее — женщину, которая уже однажды украла у меня сына, воспользовавшись моей слабостью, и теперь снова пытается его отнять. У нее и так есть все: муж, родные дети и дом мечты. Зачем ей еще и мой сын? Они с Мэгги сговорились уничтожить меня. Ненавижу!.. Фигура Джейн расплывается в черно-красном мареве, и я чувствую непреодолимую потребность наказать ее. Причинить ей боль. Заставить ее пожалеть о том, что сделала. И дать ей понять, что этот красивый молодой человек принадлежит мне, а не ей. Мои кулаки сжимаются, а рука сама тянется к стеклянному пресс-папье на полке.
— Нина, — снова вмешивается Дилан, сейчас более решительно.
Его голоса достаточно, чтобы разогнать окутавший меня мрак.
— Иди домой, пожалуйста. Ради меня.
Медленно прихожу в себя.
— Но ведь я здесь как раз ради тебя.
— Не хочу сейчас с тобой разговаривать, ты делаешь только хуже. Уходи.
— Она должна знать правду! Так будет лучше для всех. Посмотри, что с нами сделала ложь!