Ближе к балкону резко пахнет содой, порошком и мокрым деревом – значит, вымыли полы в коридоре. Просто так их здесь не моет никто – лучше умереть в грязи. Получается, либо разлили что-то, либо приходила комендант. Второе более вероятно.
И, наконец, самое главное. Властный и вездесущий, все пропитывающий запах. Такой привычный, несмотря на свое недавнее появление, и позволяющий Фаине безошибочно определить его источник, который будто всегда был здесь.
Это новенький снова готовил на кухне, и, надо признаться, пахло оттуда божественно. А девушке хотелось есть.
На самом деле Ян был единственным на всем этаже, кто не пренебрегал замызганной кухней и теми скудными предметами быта, что она могла предоставить. А Фаина на самом деле всегда была голодна, потому что не уделяла пище достаточно внимания и в основном питалась, руководствуясь правилом: любое топливо сойдет.
У новенького же, судя по всему, имелись лишние деньги, много свободного времени, а также неподдельная страсть к кулинарии. Вкупе с его внешностью и неординарным поведением такое увлечение наделяло еще большей загадочностью его нескромную персону и давало бесконечную пищу для размышлений, сплетен, догадок и теорий, которыми тешили себя жильцы.
Те, кому было скучно. Практически все.
Фаина еще ни разу не видела, чтобы парень делился с кем-то плодами своих трудов. Впрочем, его самого за едой тоже не приходилось наблюдать. Даже в процессе приготовления Ян не пробовал ни кусочка, не проверял блюдо на интенсивность соли и сахара. Будто знал идеальные рецепты и был чрезмерно уверен в своем глазомере.
Условия жизни в общежитии далеки от мечты об одиночестве и изоляции. Как ни изворачивайся, а если человек живет с тобой в одном блоке, в день ты видишь его как минимум дважды. А если ты избегаешь этого человека, то и чаще. Рано или поздно вам обоим придется выйти из комнаты.
Фаине казалось, что она давно привыкла к этому простому факту, но с появлением Яна постоянные столкновения в узких обшарпанных коридорах или иных тесных пространствах, из которых состояло тело коммунального дома, вновь стали неприятной занозой, каждый день напоминающей о себе.
Множество раз ей нужно было на кухню, когда там с наинаглейшим видом, попыхивая фамильярностью, хозяйничал новичок. Девушка ненавидела эти моменты неловкости, когда приходится упорно притворяться, будто впервые видишь человека, живущего в двух метрах от тебя за тонкой стеной. Неприятного тебе человека. И, что самое обидное, парень и бровью не вел, в то время как Фаине казалось, будто на лице у нее от смешения чувств лопается кожа.
Нужно сказать, в отличие от всех знакомых мужчин, именно новый сосед умел готовить аккуратно и обращался с продуктами как с ценными вещами, неторопливо и томно. Фаина была уверена, что Ян получает большое удовольствие, превращая раздельные ингредиенты в целостное блюдо.
Прежде чем его длинные пальцы начинали ловко управляться с ножом, смакуя каждое движение, он снимал со среднего пальца широкое серебряное кольцо и клал его на подоконник рядом с наручными часами и крошечным блокнотом.
Наблюдать за магически точными действиями Яна, когда выпадала такая возможность, доставляло Фаине эстетическое удовольствие. Каждый жест и каждое его движение были преисполнены власти. Сила, которую он сдерживал в себе, завораживающе струилась в его глазах и пальцах. Фаина видела ее, но не знала, замечают ли другие.
Так как кухней практически никто не пользовался, разве что чайник поставить или сварить пельменей, Ян без лишних разговоров изъял помещение в личное пользование. Он вел себя как полноценный и единственный хозяин – не только кухни, всего этажа. И даже, возможно, живущих здесь людей.
Юноша определенно питался лучше, чем кто бы то ни было в этом здании, но неясным оставалось, откуда у него на это деньги. И почему в случае хорошего заработка он живет в разваливающемся клоповнике.
Любопытство снедало аборигенов, однако спрашивать напрямую никто не решался. Слишком иного полета птица этот Ян, чтобы задавать ему свои праздные вопросы и надеяться на какой-либо ответ, кроме хмурого взгляда или в недоумении приподнятой брови.
Размышляя об этом, Фаина переодевалась в своей комнате, пищей для ума отвлекая желудок, требующий еды материальной. Ненавистная водолазка, джинсы и бюстгальтер были сброшены на пол и в раздражении затоптаны. «Потом приберу, – подумала Фаина, – сначала поем как человек, и пусть весь мир провалится к чертям».