Она облачилась в любимые штаны и свитер, небрежно собрала на затылке ненавистные волосы, погрузила ступни в мягкие теплые носки и впервые за день ощутила себя человеком. Заглушив урчание внутри стаканом воды, девушка раскрыла низенький холодильник грязно-бежевого от старости цвета. Ничего действительно съедобного там не появилось за ее отсутствие, а так хотелось бы, чтобы это происходило само собой.
Полулитровая банка с супом давно зацвела, но заниматься ею всегда было недосуг из-за вони и фобии прикасаться к протухшим продуктам; плесневелый хлеб подморозился у стенки (часть корабля, часть команды…); останки чего-то странного, трудно вспомнить, чего именно, догнивали своей век на блюдечке, которое уже никогда не отмыть. Горчица, майонез и соевый соус, как обычно, стояли сбоку в полной боевой готовности – единственные, кто никогда не исчезал из холодильника и как будто никогда не кончался. Высохшая треть лимона валялась на грязной тарелке с чем-то недоеденным. И пахло от всего этого прямо-таки не очень.
Фаина громко чихнула и спешно закрыла холодильник. По стене в смежной комнате постучали.
– Будь здорова.
Фаина привычно поблагодарила в ответ и задумалась. Хоть бы остался «анаком». Должен был остаться. Обязан. Хлеба можно попросить у кого-нибудь, майонезом намазать – и с лапшой. Главное – кипятка побольше, чтобы разбухла. Можно будет наесться часа на три, а там что-нибудь придумаем.
Фаине прекрасно было известно, что кроется под этим «что-нибудь придумаем», сказанным, лишь бы отмахнуться от принятия конкретных решений. В зависимости от настроения она либо напьется и вырубится, что поможет пропустить ужин, либо все же выберется из комнаты и под покровом ночи сбегает за шаурмой или парой хот-догов. Чтобы объесться фастфудом и мучиться от боли в желудке, как это зачастую бывает. Зато сытая.
Повезло – в ящике с хлебными крошками обнаружился прямоугольный пакетик с изображением лапши, сыра и бекона. Любимый вкус. В детстве они с друзьями собирали монетки только ради того, чтобы всей толпой прогуляться в магазин в конце улицы, рассесться на лавочке где-нибудь подальше от дома (и бдительных родителей) и съесть хрустящую лапшу без заварки, посыпав сухую вермишель пряной приправой, на вкус точь-в-точь как «Кириешки».
Это был настоящий праздник детства, восторг, взращенный родительскими запретами. Сейчас в супермаркетах попробуй найди такую упаковку – всюду какие-нибудь «дошираки», «роллтоны» и прочие бич-пакеты для тех, кто не изведал вкуса истинной лапши быстрого приготовления, дешевой, грубой и максимально вредной.
Фаина нашла миску поглубже, раскрыла пачку, аккуратно высыпала содержимое, чтобы не раскрошить вермишель, затем посыпала ее приправой из двух пакетиков: первый – обычный, главный вкус и второй – ядреный, добавляющий остроты. Раньше вместо него плавал янтарный жирок, придающий блюду особую душистость. Он превращал обычную воду в подобие куриного бульона. Но раньше все было лучше. Чем чаще это понимаешь, тем ты взрослее.
Взяв чайник, девушка взглядом простилась с лапшой и обещала ей скоро вернуться.
А на кухне, распахнув окно, сразу на нескольких фронтах орудовал Ян – слегка вспотевший, полный энергии от захватившего его творческого процесса. Он одновременно следил за ломтем свинины, шкворчащим на сковороде с высокими краями, деревянной лопаткой помешивал пузырящийся соус цвета ядерной паприки в маленькой кастрюльке рядом, а также, закинув полотенце через блестящее голое плечо, безмятежно шинковал чеснок.
«По крайней мере, он не вурдалак», – заметила Фаина про себя и усмехнулась.
Это было бы слишком тривиально. Новый сосед, странное поведение, внешность, выделяющаяся на фоне местного контингента; готовит есть, но никто не видел, как он ест, – все по канону, казалось бы. Смело пиши фанфик.
Но любая жизнь, даже самая унылая и скучная, сложнее книги с ее хитросплетениями и перипетиями. Подражание реальности, само становящееся реальностью.
Не-вурдалак, как обычно, и бровью не повел, когда Фаина вошла в благоухающую обитель мяса и специй. Будто ее не существует. Это устраивало обоих. Заговори он с нею, девушка не знала бы, как ей быть. Сейчас его поведение не выходило за привычные рамки и потому было удобным.
Впрочем, когда соседка пробиралась к раковине по узкому проходу мимо единственного стола, местный кулинар все же отреагировал на ее присутствие. На мгновение он остановил свои благородные кисти, видимо, чтобы не порезаться, если гостья окажется столь неуклюжей, что заденет его локоть. По правде говоря, этого от нее стоило ожидать с высокой вероятностью.