На Яне была тонкая джинсовая рубашка и бежевые льняные брюки. Пышные темные волосы, по обыкновению, уложены назад, открывая приятный медовый лоб, а отросшие пряди за ушами едва не касаются плеч.
Глубокий взгляд темно-зеленых глаз гипнотизировал, и Фаине сделалось дурно. Она не знала, куда спрятать руки, нелепо висящие вдоль тела как позорная обуза.
– Что ты здесь забыла? – бесцветным тоном спросил Ян, устало нахмурился и плотно закрыл дверь. Фаина заметила, что ноги у него босые. Это смутно обеспокоило ее, но, может быть, он успел разуться, пока она не замечала его.
– Ничего, – выдавила она, наблюдая, как парень обыденно сбрасывает с плеч рубашку, оставаясь в тонкой белой майке. Верхняя часть его трапециевидного туловища явно увеличилась за последний месяц.
– Хотела что-то украсть?
А он знает, как заставить человека провалиться от стыда. Она переступила с ноги на ногу и выпалила:
– Я заметила, что у вас открыто.
«Очень глупо с моей стороны. Теперь все выглядит так, будто я действительно воровка и пытаюсь оправдать свою клептоманию».
– Открытая дверь – еще не приглашение.
«А закрытая – еще не запрет визита».
Фаина продолжала хмуриться, сжимая и разжимая кулаки. Не зная, что еще сказать или сделать, чтобы выбраться отсюда. Не понимая, как она оказалась здесь один на один с этим бездушным механизмом, от голоса которого во рту становилось шершаво и кисло. Хотя… Неважно.
Когда еще выпадет шанс задать ему какой-нибудь вопрос прямо в лоб, без посторонних и чтобы он не мог избежать ответа или выставить ее дурой? Однако, несмотря на потуги, ничего путного не посещало чертоги ее разума.
– Прочь отсюда, амеба. Избавь меня от своего присутствия.
Ян проговорил это с привычным безразличием, будто отмахнулся от назойливой мошки, но девушка уловила замаскированную провокацию.
Фаина была почти уверена, что это не паранойя и она действительно слышит в его интонации желание вызвать ответную реакцию: грубые слова с вызывающей ленцой. Девушка все еще не знала, как ей себя повести, – никогда прежде ее не унижали так открыто и целенаправленно. Но кровь шумела в висках и подгоняла произнести хоть что-нибудь, даже необдуманное.
– Кто ты такой, черт тебя возьми? – почти прошептала Фаина, ни на йоту не выдав своего возмущения.
Совсем не это следовало бы спросить, и не так робко. Ян же, напротив, скоропалительным вопросом заинтересовался. Чуть ли не впервые на дне его взгляда появился проблеск конкретного чувства, направленного в ее сторону.
Любопытства.
– Люди часто не замечают, что в их вопросе таится искомый ответ, – усмехнулся юноша, зловеще приподнимая брови.
Фаина слишком волновалась, чтобы уловить соль его ответа. А стоило ей хорошенько обдумать сказанное, и, возможно, она сумела бы догадаться о многих вещах чуть раньше, чем станет поздно. Однако в тот момент она не имела желания ни разгадывать ребусы, ни выслушивать оскорбления, а иной манеры общения у Яна не имелось в привычке.
– Я ничего не украла и зашла сюда не за этим. Мы с твоим соседом приятели. Можешь верить или не верить, дело твое. Просто позволь мне выйти. Я больше тебя не побеспокою.
– Нет, Фаина. Так не пойдет. Сначала объясни, что ты имела в виду? – Парень пытливо осматривал ее, склонив голову под едва уловимым углом.
– О чем ты?
– Ты спросила, кто я такой. Почему именно это?
– Очевидно, потому что это самое глупое, что пришло мне в голову.
– Как раз наоборот. – Ян оценивающе хмыкнул. – В самую точку.
Фаина приподняла бровь. Парень выглядел озадаченным и, казалось, в данный момент решал, какой стратегии придерживаться далее – выпустить ее или продолжить странное интервью. Девушка не решалась двинуться к выходу без его позволения.
– Иди.
Снисходительно махнув кистью, Ян утратил и без того слабый интерес, но от двери не отошел. Лишь выжидающе сложил руки на груди, став еще шире от этой позы.
У Фаины дернулась верхняя губа, но она понадеялась, это осталось незамеченным. Увидев, что девушка не двигается с места, Ян уставился на нее с ухмылкой, которой прежде не бывало на его вытянутом лице.
– Боишься меня. Вот занятно. Почему?
– Отойди от двери, пожалуйста.
– Я ведь ничего тебе не сделаю.
Это даже звучало как издевка. Как что-то, что точно не является правдой, и оба об этом знают.
– Все равно. Отойди.
– Хорошо, давай поиграем. Я считаю до трех. Если ты не выйдешь, – рука его змеей потянулась к стене и зависла, – я выключу свет. И когда мы окажемся в темноте, я не сумею гарантировать тебе невредимость.
Чего-то такого она и боялась. Слова плавали в ушах, никак не укладываясь во что-то осмысленное. Фаина моргнула несколько раз, пытаясь сбросить противное оцепенение. Тщетно. Не мог тот, кого она знала, говорить ей подобные вещи. Не мог.