— А ты, я вижу, все же не хочешь мне сказать, где находится эта фирма…
Когда Лулу шел к Мими, он вовсе не собирался напускать на себя такую важность. Однако тон был взят и ему волей-неволей приходилось продолжать игру. Он стряхнул пепел с сигареты и, сделав гримасу, которая, как он думал, должна была придать ему солидный вид, оказал:
— Пожалуйста. Ты напрасно думаешь, что я из этого делаю какой-то секрет…
— Ну, так скажи, как она называется, — настаивала Мими.
— Бюро «Лондон-Экспорт»… Здесь филиал, а сама контора в Констанце… — буркнул Лулу. Это было первое, что пришло ему в голову.
Мими отстранилась, внимательно посмотрела на Лулу и, соскочив с его колен, громко рассмеялась. Лулу растерянно забормотал:
— Честь офицера! Хочешь, можем сейчас съездить ко мне в бюро. Я говорю серьезно! И перестань, пожалуйста, смеяться. Это глупо…
Но его тирада не произвела никакого впечатления.
Лулу обиженно замолчал.
— Что ж ты молчишь, киса? — насмешливо спросила Мими, следя за выражением его лица. — Расскажи-ка еще что-нибудь про американцев из лондонской конторы…
Лулу решительно встал, засунул руки в карманы и, не выпуская изо рта потухшей сигареты, процедил:
— Напрасно издеваешься. Вот поедем… Посмотрю, что ты тогда скажешь…
— Киса, ты был плут и плутом остался…
Лулу пытался возразить, но Мими не слушала.
— Хотя бы потому, что не «Лондон-Экспорт», а «Лондон-Экспок». И это вовсе не американская контора, а английская. Я-то знаю… Когда я жила в Констанце, у меня был один постоянный джентльмен из этой конторы. Но я, киса, на тебя не сержусь, только когда начинаешь заливать, подумай сначала, хорошо?
Чувствуя себя неловко, Лулу попытался выкрутиться:
— Тебе вечно кажется, что ты все знаешь… Но ты глубоко ошибаешься!
— Киса, не сердись… Признайся лучше, ты опять кого-нибудь обыграл в рулетку. Или, может быть, нашел себе старуху с поместьем? Меня можешь не стесняться, киса!
Лулу обнял Мими, больно сжал ее плечи.
— Ты ужасно ядовитая, но я без тебя не могу, — Мими бросила на него насмешливый взгляд. — Клянусь честью офицера!.. Больше я тебя никогда не оставлю. Мы с тобой отныне будем повсюду. В ресторане, на бегах… Где угодно!
— Киса, ты больной! Тебе надо лечиться! — и она со смехом выскользнула из его объятий.
— Мими, напрасно так думаешь… Прошли те времена, когда Лулу Митреску занимал у тебя на сигареты или на парикмахера!
— И на ботинки и даже на баню! Или ты это уже забыл?
Лулу сделал вид, что не слышит упрека.
— Так вот, прелесть моя! Я сегодня должен получить в нашем посольстве визы. Завтра улетают две «птицы», и я буду свободен…
— Что за «птицы»? Куда? Какое посольство, киса?
— В английском посольстве… Два джентльмена из нашего бюро…
— Киса, ты опять заливаешь…
— Мими, я перестану с тобой разговаривать!.. Поедем со мной, и ты убедишься, — Лулу вскочил и отошел к небольшому столику, заваленному множеством полных и пустых флаконов, тюбиками с помадой, блюдцами с тушью, баночками с румянами и кремами.
Но Мими не успокаивалась:
— Кого же ты знаешь из английского посольства?
— Многих, — коротко ответил Лулу, выливая себе на ладонь духи из флакона.
— Киса, ты врешь, ей-богу, врешь… А, впрочем, мне все равно. Скажи-ка лучше, ты в самом деле разбогател или все твое состояние только этот костюм?
— Нет, прелесть моя. Пока я еще не богат. Но скоро буду!..
— Вот такой ты мне нравишься…
— Прелесть моя, могу я остаться? — проворковал Лулу.
— Нет.
— Ты занята?
— У меня теперь интересный кавалер… Временно, но… постоянный! Впервые, кажется, встречаю такого — лысенький, пузатенький…
— И волосатенький? — перебил Лулу.
— Ты угадал, киса. И знаешь, когда разговаривает, поет!..
— Артист?
— Нет, киса, коммерсант. Должен был давно уехать, но из-за меня задерживается. Приехал, говорит, за товаром и не может уехать — влюбился!..
— Периферийный? — заинтересовался Лулу.
— Из Бессарабии… Там у него мануфактурный магазин. Говорит, товару на два миллиона!
— Ну, ты с ним будь поосторожней… У них кровь большевистская, — нахмурился Лулу.
— Я политикой не занимаюсь и мне безразлично, кто он. Знаю только, что я ему нравлюсь. — Мими засмеялась.
— Я серьезно, Мими… В этой Бессарабии еще много русских. И ты с этим не шути!..
— А хоть бы он и был русским, мне-то что? Но кстати — он еврей…
— У-у, так это же большевик, каналья!..
— Глупишь, киса. Большевики — голодранцы, а этот здесь открыл на паях фабрику замков и ручек для чемоданов и ридикюлей. Вон ту сумку, что на окне, он мне подарил… Правда, хороша?