— На последней странице… Внизу, — сказала она, уходя.
Ня Георгицэ быстро развернул газету и стал ее просматривать.
— Долго это будет продолжаться? — спросил Женя.
— Погоди… Дай прочесть, — буркнул старик. Спустя несколько минут он ответил: — Нет… Всего пятнадцать минут… — И ня Георгицэ прочел вслух: — «Весь транспорт будет остановлен… При появлении авиации противника все жители столицы должны приготовить противогазы и соблюдать тишину и порядок…»
Войнягу прервал его:
— Ладно, потом дочитаешь… Сейчас давай клади пустышку… Есть? Иль проехал?
Ня Георгицэ положил на колени газету, посмотрел вокруг, сморщился и, взглянув на трамвайщика в надежде, что тот, когда нужно, подмигнет, не торопясь, положил костяшку.
— Не беспокойся, мы этих двух молодцов сегодня возведем в генеральский чин!.. — хихикнул он.
Морару вертел в руках костяшку и, нервничая, поглядывал на полочку, где со скрипом тикал будильник. Было уже пять минут девятого, а Илья все не шел. Всякое приходило в голову: нашел ли Илиеску место для типографии? А если нет? Не арестован ли еще кто-нибудь из товарищей?..
— Ходи, Аурика! Хватит мозги утруждать… Все равно дубль тебе не спихнуть! — вмешался Войнягу.
Но Морару не думал, как ему пойти, а прислушивался к звуку шагов на крыльце.
Он все больше нервничал: подумать только — уже без десяти девять!..
Мадам Филотти крикнула из кухни, что пора кончать игру и накрывать стол. Вики прошла на кухню, напевая: «Помните, мадам…» Но ня Георгицэ продолжал с азартом класть костяшки, поглядывая поверх очков на своих противников — Морару и Женю. Ни один из них не заметил, как Войнягу к пятерке подложил четверку… Трамвайщик и официант были невероятно довольны, что им удалось смошенничать. Женя, немного огорченный проигрышем, грозил реваншем, Морару же было не до того…
Вики возвратилась из кухни и будто невзначай спросила:
— А господин Илие уехал? Кажется, его второй вечер не видно?
Женю бросило в жар. Он догадывался о причине отсутствия своего земляка и уже хотел что-то сказать в защиту друга, но Войнягу толкнул его ногой под столом:
— А что ж! Его дело молодое… Глядишь, и кралю себе заимел… Парень-то он ничего!
Вики вспыхнула. Поняв, что выдает себя, она пожала плечами и с видом полного равнодушия направилась в свою комнату. Когда уже никто не мог видеть ее лица, она далеко не так спокойно, как бы ей хотелось, заметила:
— Ну и на здоровье… Мне-то что?!
Войнягу ехидно рассмеялся:
— Да ему-то, конечно, на здоровье!..
За дверьми Вики остановилась, надеясь услышать, не будет ли еще что-нибудь сказано, но ня Георгицэ сердито оборвал трамвайщика:
— Хватит тебе болтать! Картошка уж готова, доигрывать надо, а ты язык распускаешь…
Морару с горечью отметил про себя, что, видно, Вики неравнодушна к Илье. И все же заступился за него:
— Да никого у него нет. На днях в газетах была реклама — в гараж «Леонида» поступили новые автомобили. Горячка сейчас там знаете какая? Вот и задерживается…
Женя облегченно вздохнул. Успокоилась как будто и Вики, продолжавшая стоять за дверьми. Она и сама не замечала, что волнуется, когда Илья задерживается или вовсе не приходит ночевать. А с Морару она почему-то перестала кокетничать и не обращала внимания на его влюбленные взгляды. Это получилось как-то само собой. Но как бы она ни скрывала свой интерес к Томову, в пансионе об этом знали все. Даже ня Георгицэ, ярый противник разговоров на сердечные темы, и то заметил однажды, что тут, дескать, ничего ненормального нет. «Яблоко, когда созревает, и то само собой падает с ветки», — многозначительно сказал он. Что же касается Ильи, то он ничего не подозревал. Правда, раза два он был с Вики в кино и как-то, совершенно случайно встретившись с ней в городе, гулял недолго в парке Чишмиджиу. Они съели мороженое, потом покатались на лодке. Но это было давно, еще в самом начале лета. А с тех пор, как Илья занялся подпольной работой, свободного времени у него почти не оставалось. К тому же он знал, что Аурел неравнодушен к Вики…
Илья пришел только в одиннадцатом часу. С напускной веселостью он поздоровался со всеми, а подавая руку Морару, оказал как бы между прочим:
— Насчет карбюратора к вашему «шмандралету» придется еще денек обождать. На складе весь день не могли найти подходящего…
У Морару сердце будто оборвалось — он понял, что Томов говорит о помещении для типографии.
Когда Илья пошел на кухню мыться, Морару вышел за ним.
— Слушай, я же горю! Мне завтра надо подавать машину профессору!.. Понимаешь?