Гермиона чертыхнулась и схватилась за голову. Перед глазами все плыло, а яркий свет слепил. Откуда он вообще взялся на темном и мрачном чердаке дома очередного поехавшего мага? И пол какой-то слишком твердый для дощатого, да и шумно очень. Она похлопала себя по бокам и подвигала ногами — вроде все на месте.
Неловко встав, покачиваясь и не прекращая сквозь зубы материться — не то чтобы было очень больно, просто по привычке, она все же сфокусировала зрение. И обнаружила себя ровно посередине Большого зала Хогвартса прямо во время ужина. Конечно, то, что она ещё несколько минут назад находилась не в школе, было лето и примерно три ночи, ещё можно было пережить и объяснить — магия же. Но вот то, что из-за преподавательского стола на неё с тревогой смотрели живехонькие Альбус Дамблдор и Северус Снейп, в голове укладываться не желало совершенно. Наоборот, как-то тоскливо хотелось хлопнуться в обморок или хотя бы стоять столбом, открыв рот, но хваленая аврорская выучка не позволяла. В любой непонятной ситуации сохраняй спокойствие и дееспособность. Оцени обстановку. Действуй по обстоятельствам. Не можешь исправить — уменьши ущерб. Или это уже была её собственная заповедь? Гермиона шумно выдохнула и помахала куда-то в сторону преподавателей.
— Простите, директор, кажется, мой эксперимент по проверке антиаппарационного барьера не задался, не могли бы мы обсудить другой вариант? — она тщательно старалась не смотреть… да, собственно, никуда. Мало ли кого она там ещё увидит.
— Хорошо, мадам инспектор, пройдемте в мой кабинет, — недаром Дамблдор считался… ется великим волшебником, может, ничего не понял, но ситуацию сразу оценил и подыграл. — Профессор Снейп, понадобится ваша консультация.
Снейп-то ему зачем? Или так, для безопасности? Мало ли от кого она «прилетела». Гермиона развернулась на месте и бодренько пошагала к выходу из зала, почти не теряя равновесия. Видимо, её среднее ухо все ещё не вернуло себе гармонию. Сзади её быстро нагнали двое мужчин, и они, не останавливаясь и не разговаривая, практически бегом дошли до кабинета директора. Там она, нисколько не стесняясь, упала в кресло, игнорируя пристальные взгляды, и ещё раз ощупала свою голову на предмет повреждений. Конечно, если она сошла с ума или проклята, то это никак не поможет, но банальные галлюцинации из-за травмы может исключить. Правда, если она галлюцинирует, то и проломленный череп может не почувствовать. Она бросила это бесполезное дело, удержавшись от щипков и прочих примитивных способов осознать реальность.
— Итак… — Дамблдор, видимо, устал ждать, пока она соберется с мыслями.
— Директор, я вижу мертвых людей, — сказала она с придыханием и тут же ухмыльнулась. — У вас есть что-нибудь выпить?
— Чай подойдет?
— Рассчитывала на огневиски, но что есть, то есть.
— Как вы себя чувствуете? — вдруг спросил он участливо.
В голове Гермионы всплыли инструкции. Все же забитое в подкорку до автоматизма действительно спасает в таких ситуациях. Она бодро отрапортовала:
— Физически, без детального осмотра, в полном порядке. Но присутствует легкая дезориентация и головокружение. К тому же смею причислить к симптомам возбужденное состояние. Думаю, это признак подавленной истерики.
Она отпила из протянутой чашки, не забыв рефлекторно проверить содержимое парочкой невербальных, — все чисто, просто чай с ромашкой, и наконец посмотрела прямо в лицо директора. Он встревоженно улыбался.
— Я не могу понять, реально ли все это или я галлюцинирую, — сказала она, будто извиняясь.
— Вы аврор?
— Да, оперативник.
— Что произошло перед тем, как вы почтили нас своим присутствием? — директор прямо не разочаровывал, с лёту вникал.
— Я обследовала чердак дома одного темного мага, там было пусто. Я не трогала никаких артефактов и не попадала под заклинание, если вы думаете об этом. Просто шла, оступилась и очнулась уже в школе.
Она по привычке осушила чашку в несколько быстрых глотков и снова уставилась на Дамблдора. Где-то на краю бокового зрения у окна маячил Снейп.
— Поразительно. Конечно, вы могли чего-то не заметить или наступить на портключ, но то, что вы оказались в Хогвартсе… Очевидно, вы прекрасно знаете, какие чары на него наложены, и разделяете мое удивление.
— Знаю, директор, даже более чем. Только это далеко не самая важная наша проблема.
— О чем вы?
— Я Гермиона Джин Грейнджер, родилась девятнадцатого сентября семьдесят девятого. Мне полных двадцать семь лет.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем неизвестных приборов на столе Дамблдора. Он смотрел на неё именно с тем выражением лица, которое она хотела изобразить сразу же по прибытии. Очевидно, Гермиона уже была ему известна, не она, но та, молодая.
— Путешествия во времени, на такой срок… Вы уверены, моя дорогая?
— Нет, конечно, всегда есть вариант, что я сошла с ума или это какая-то хитроумная ловушка разума, — заметила она беспечно. — У меня много врагов.
Он подвинул ей вазочку с лимонными дольками, и Гермиона радостно на них набросилась. Даже нелюбимые вещи, потерянные на года, начинают обрастать приятным чувством ностальгии. Дамблдор тяжело опустился в кресло и посмотрел ей за плечо, очевидно, на Снейпа.
— Мисс Грейнджер, — а голос у профессора действительно был красивый — и как она в детстве не замечала, — постарайтесь проанализировать ситуацию чуть глубже, вы не могли что-то упустить?
— Конечно! Я вспомнила, что случайно крутанула маховик времени и, кажется, не рассчитала силы, — Гермиона не удержалась от смешка. — Теория времени никогда меня не интересовала, и, насколько я знаю, даже Отдел тайн давно забросил исследования. Так что я даже примерно не представляю, чего такого должна была не заметить, чтобы это перемещение произошло. Разверзшийся в полу портал в прошлое? Какой нынче год, кстати?
— Девяносто второй, — подсказал Дамблдор.
Гермиона присвистнула.
— Как молоды мы были, — она задумалась, — Наверное, я не должна ничего спрашивать и говорить. Однако меня смущает, что в моих воспоминаниях никаких инспекторов во время обеда не появлялось.
— Возможно, вам просто не сказали, вы сейчас…
— А, уже в отключке, — Гермиона чуть расслабилась. — Хотя бы встречаться не придется. Правда, я бы себя, наверное, и не узнала.
Она неловко провела рукой по короткому ежику густых волос и прищурила глаз, зная, что это подчеркивает уродливость шрама, пересекающего бровь и половину правой щеки.
— Хотя мне так много раз перекраивали лицо, что и мать родная не узнает, — это была одна из её фирменных черноюморных шуток. Из-за повреждения памяти после Обливиэйта родители не узнали бы дочь в любом случае. — Так что будем делать?
— Не имею ни малейшего понятия, — похоже, догадливость директора на этом моменте закончилась.
— Ну раз не знаем, то надо спросить тех, кто знает. Директор, пробейте по своим каналам — может, в министерстве или среди ваших знакомых есть сведущие люди, — он кивнул. — Вернуться назад было бы замечательно, даже если придется постареть лет на двадцать. А пока мне, вероятно, надо спрятаться. Профессор Снейп, у вас есть тайные желания, как испортить жизнь невыносимой гриффиндорской заучке? Думаю, вам стоит запереть меня в подземельях.