Прошло пятнадцать минут попыток отодрать этикетку на бутылке до того, как запах Лиззи ударил по нему. Его пульс участился, и вся кровь двинулась на юг. Он попытался скрыть усмешку, что появилась на лице. «Она пришла за мной!»
— Так? — сказала она с правой стороны от него. — Есть ли шанс, что мы можем пойти куда-нибудь, чтобы обсудить наши дела?
Он повернулся к ней лицом и не мог поверить, что она все еще носила корсет и кожаный мини. Он снял свой пиджак и протянул ей.
— Надень пиджак и да, мы можем поговорить об этом.
Лиззи посмотрела вниз, и ему пришлось заглушить смешок, когда ее выражение превратилось в ужас, когда поняла, как одета. Она выхватила пиджак и быстро опустила руки в рукава. Их различие в размерах позволило ей прикрыться до колен.
— Так, куда пойдем?
Она огляделась.
— Как насчет кабинки в углу?
Это было не совсем то, что он имел в виду, немного темно, но это сработает. Быть перевертышем означало, что у него не было бы проблем видеть ее, даже если бы не было рассеянного света, и они могли говорить на уровне, который люди не смогли бы уловить, но они оба могли.
— Хочешь выпить? — когда она ответила «нет», он слез со стула и направил ее к кабинке.
Усевшись на плюшевую бархатную скамью, положив руки на стол из массивного дерева, он не был уверен, стоит ли ему начинать разговор, но что-то подсказывало ему помолчать. Это было ее шоу, и он должен следовать за ее реакциями. Поэтому он ждал, продолжая играть с этикеткой на своем пиве.
Потребовалось несколько минут, но Лиззи, наконец, заговорила.
— Почему ты сказал Гарту, что думаешь обо мне как о сестре?
Если бы кто-то попросил его догадаться, что она спросит сначала, этого бы даже не было в его списке вариантов.
— Когда ты это слышала?
Ее широко раскрытые глаза сказали ему, что она не ожидала правды, но он не стал бы отрицать того, что сказал ее брату. Он много раз говорил это Гарту, чтобы снять его «со своего хвоста». (Прим. пер. — имеется в виду, что он, нагло врал, дабы Гарт не догадался о его подлинных чувствах).
— Два года назад, — она казалась такой хрупкой. — Я пришла, чтобы обсудить что-то с Гартом, и ты был в его кабинете. Он спросил тебя обо мне, и ты сказал ему, что воспринимаешь меня, как свою младшую сестру.
Всего одно предложение расставило все на свои места. С приближением двадцать первого дня рождения Лиззи, их взаимоотношения приобрели действительно кокетливый характер. Он подумал, что, возможно, пришло время рассказать ей о своих чувствах, но, прежде чем получил шанс, она начала избегать его, а когда общались, она либо сердилась на него, либо разговаривала прохладно.
— Лиззи, мне очень жаль, что ты услышала, что я сказал. И должна была нести тяжесть моих слов в течение двух лет. Ты, лучше всех, знаешь, как сильно Гарт опекает тебя.
Она поморщилась и кивнула.
— И время от времени он спрашивал, происходит ли что-то между тобой и мной. Я признаю, что лгал ему из-за чувства самосохранения.
Брут попытался не улыбаться, когда она очаровательно нахмурилась.
— Но разве это была ложь?
— Да, черт возьми! Не было и мгновения с того момента, когда ты стала подростком, чтобы я не хотел, чтобы у нас было подходящее время для того, чтобы наши отношения перешли на следующий уровень. Но всегда что-то мешало. Твой возраст, школа, моя дружба с твоим братом. Затем, когда ты отстранились, я подумал, что упустил свою возможность, пока не услышал твой разговор с Мэдди, — он потянулся через стол и обхватил руками ее руки. — Я понял, что это свидание на одну ночь — мой последний шанс. Если бы это не сработало, я бы, в конце-то концов, прибег к старому доброму способу.
Лиззи отдернула руки и положила их на колени.
— Знаешь, ты был прав.
Он не был уверен, в чем прав, но надеялся, что она продолжит.
— Я была влюблена в тебя с момента полового созревания, — она улыбнулась ему, и выражение ее лица стало серьезным. — Но, когда я услышала твой разговор с моим братом, то поняла, что ты никогда не увидишь во мне ничего, кроме маленькой девочки. Итак, я взяла все те чувства, которые имела и запихнула их куда подальше, упорно игнорируя, но я не уверена, что смогу делать так и дальше.
— Так, значит ли это, что мы можем попробовать? — Он не смог скрыть волнение в своем голосе.