А на огромной сцене уже вовсю играли иллюзии! Переливающийся снежный дракон «нырял» в подиум, ломая лед и снова вырывался наружу, бросаясь в зал, вызывая невольную дрожь зрителей своей реальностью.
Громкая музыка, звуки ломающегося льда, рык дракона и переливающийся свет создавали настоящую сказочную атмосферу. Наконец пошли феи, демонстрируя невероятные наряды.
У каждой на спине прикреплен датчик. При выходе на сцену из него вырастали огромные крылья-иллюзии. У каждой феи свои. У меня они цвета переливающегося льда. Я самая снежная фея. И самая замерзшая. Хочу под плед и чашку обжигающего чая. И Алекса рядом.
Меня выталкивают на подиум и всё мгновенно выбивает из головы. Существует только эта реальность. Я – фея, летящая сквозь снег. Мой первый проход. Потом второй, а потом….
А потом реальность и вымысел уплыли куда-то далеко, потому что мой взгляд выхватил справа за столиком у самой сцены любимые голубые глаза. Это Он, я не могла ошибиться. Ошарашенная, я пролетела мимо, словно робот.
Я все шла и шла, пока что-то внутри не остановило меня за полшага от пропасти – подиум закончился, и я чуть было не свалилась с высоты в зал. Оказывается, я шла с закрытыми глазами! Ненормальная! И когда я их закрыла?!
Возвращаюсь, пытаюсь снова увидеть голубые глаза, но ничего не могу разобрать в миганье света.
Вот меняю наряд и снова мой выход. Я иду уже целенаправленно, лихорадочно всматриваюсь в столики справа, но никого нет. Показалось? Я брежу наяву? Схожу с ума? Это какое-то безумие… Снежное безумие!
Это последний мой проход, и я стремительно иду к выходу, забыв выключить сияющие крылья. Бреду по коридору и тут я вижу Его. Он стоит у служебного входа и смотрит на меня.
Прохожу мимо, опустив глаза и трепеща крыльями. Мои белые фальшивые волосы словно покрыты инеем. Я замерзла так, что не чувствую ног. Он идет следом. Мы делаем вид, что незнакомы. Я веду его к двери в комнату, которую обнаружила вчера случайно, блуждая в поисках женской уборной.
Это была пыльная подсобка, заваленная всяким хламом, оставшимся от прежних представлений. Маленькое окошко выходило на пустынную стоянку, и к тому же в уголке окна было выбито стекло. В кладовке было холодно, а из разбитого окна снежинки вихрем летели на пол, и он уже был весь белый.
Дверь не запиралась, но мы спрятались за старыми декорациями у самого окна. Я была в легком полупрозрачном платье, а он прижал меня к холодной стене, и мы крепко обхватили друг друга, лихорадочно пытаясь насытиться торопливыми объятьями и поцелуями. Мы оба изголодались друг по другу, оба сходили с ума от тепла любимого тела и жаркого запаха зарождающейся страсти.
-- Сколько у нас времени? -- шепнула я.
-- Минут 10-15, -- он зарылся лицом мне в волосы.
Я поймала любимое лицо в ладони, вглядываясь так, словно хотела забрать с собой, унести, украсть каждую чёрточку. Потом легко провела языком по его губам вниз через подбородок к шее. Он замер от этой спонтанной ласки. И, раскрыв губы, коснулся моего языка своим.
Я никогда так ни с кем не целовалась. Чтобы касаться языком языка. Раньше это представлялось это чем-то отвратительным. Но с Алексом все было не так. Его вкус показался мне божественным. Видимо, когда любишь, меняешь представление о разрешённом. Когда любишь, можно и приятно все. И мы стали целоваться, проникая в рот друг друга. И это было так прекрасно, что я невольно застонала.
-- Я так никого еще не целовала, -- зашептала ему в губы.
-- Я тоже, -- неожиданно честно признался он мне.
Я стала быстро стягивать свои трусики.
-- Алекс, у меня после тебя никого не было, -- меня трясло.
Пара секунд, и он уже вбивает меня в ледяную стенку. Спине холодно, а между ног всё плавится. Я сама плавлюсь, шепча точно во сне, бесконечно повторяя:
-- Хочу тебя, хочу тебя, хочу...
Через пару минут он кончил. Бедняга, он тоже ни с кем не был после меня.
По моему лицу он понял, что мне недостаточно. И быстро ввел в меня пальцы, начиная крепко и ритмично ласкать меня ими. Теперь он шептал мне в самые губы, тихо, так, чтобы только я слышала:
-- Люблю тебя, люблю тебя...
Я поглощала с наслаждением каждый звук его голоса. Мои бедра бились в его пальцы. Ещё немного, и он зажал поцелуем мой мучительный стон, жадно выпивая его до капли горячими губами.
Мы замерли, тяжело дыша. Он не сразу убрал руку. Потому что не мог меня никак отпустить, не мог со мной расстаться. Я поняла это по его глазам. Обхватила его за шею и зашептала охрипшим голосом: