— С-сука, — прошипел я и схлопотал оплеуху повторно. К счастью, не такую сильную, как в офисе Масс Биотех, но всё же ощутимую.
Да уж, ситуация… При попытке хоть как-то упорядочить всю картину начинала болеть голова.
Сперва поступил заказ на Юнгера. После промаха на меня ополчились «костюмы», которых тоже наняли его убить, но я случайно сорвал им всю операцию. Приказ на устранение Юнгера отдал картель Торреса, но зачем им нужно было убирать кандидата в мэры я никогда не узнаю, потому что Торрес застрелен чёрными боевиками, а картель и «костюмы» разгромлены.
Далее, когда мы заявились в Масс Биотех, опять появились эти неизвестные чёрные боевики. Совпадение? А то, что в здании за полчаса до нашего прихода была объявлена подозрительно тихая и незаметная для остального мира эвакуация, — это как вообще понимать? Кого они боялись — нас или боевиков? И для чего последние примчались штурмовать здание — ради меня или у них были иные цели? Перед глазами всплыла недавняя картина, когда командир отряда боевиков сказал, что мы с Торресом нужны ему живыми в отличие от остального картеля.
Одни вопросы без ответов. Оставалось лишь надеяться, что в ближайшее время всё станет ясно. Если эти ребята не шлёпнули меня сразу, а куда-то потащили, то…
Винты взвизгнули, вертолёт нырнул вниз. Желудок подскочил к горлу, а я перепугался, что сейчас полечу головой вперёд и врежусь во что-нибудь твёрдое и металлическое, но похитители, похоже, знали манеру своего пилота и всё предусмотрели: я повис с выкрученными руками, матерясь и болтая ногами в воздухе.
Слева раздался такой же поток брани, и я понял, что это всё-таки мой напарник.
— Эй! Эрвин! Это ты? — позвал я, склонившись в его сторону. Не было никакой уверенности, что меня услышат сквозь шум двигателя и винтов, но скаут отозвался:
— Конечно я, идиот!
Винтокрылая машина заложила головокружительный вираж, меня бросило вправо, от боли в плечах и локтях из глаз посыпались звёзды, но скоро всё закончилось: вертолёт выровнялся (из-за чего я сильно вмазался затылком о металл) и полетел дальше как ни в чём ни бывало.
К своему удивлению, я заметил, что стало немного светлее: в левом глазу появилось серое пятно, и теперь я мог различать очертания предметов — правда, мутно, будто смотрел сквозь ткань.
«Что за херня?» — я моментально покрылся холодным потом. Повязки на глазах не было, и это могло значить лишь одно: мне так заехали по башке, что я ослеп. «Только не это! Только не так!..»
— Эрвин! — вскрикнул я. — Эрвин, ты меня видишь?!
— Да! — отозвался напарник, после чего нас немного попинали ногами. Но мне было наплевать, поскольку в тот момент меня парализовал животный ужас.
«Пиздец, — повторял я мысленно. — Пиздец. Пиздец».
Что теперь делать? Как выбираться?.. Поможет ли мне Эрвин?.. Хотя, в последнем я и так не был уверен. Чёрт, чёрт, чёрт!.. Долбаный Юнгер, долбаная политика и долбаный я! Старый полудурок, который…
Так.
Стоп.
Собраться.
Собраться, перестать ныть и думать, что можно с этим сделать.
Гнобить себя в любом случае плохая идея, не хватало только словить приступ апатии. Тогда точно конец. Как знать, может, не всё ещё потеряно?
Я быстро пробежался по доступным спектрам, но так ничего и не рассмотрел. И тепловизор, и ночное видение показывали одно и то же — небольшое светлое пятно в левом глазу. Зато я видел виртуальные значки и пиктограммы, за которые отвечал процессор в моих мозгах.
Значит, проблема в соединении. Нет контакта там, где он должен быть, либо есть там, где не должно.
«А что если?..»
Я максимально наклонился — настолько, что подбородок упёрся в грудь, — и изо всех сил шарахнулся затылком о корпус.
— Эй! — воскликнул неизвестный голос. Я усмехнулся, представив, как боевик стоит рядом со мной с занесённым кулаком, размышляя, стоит ли бить человека, который бьёт сам себя.
Бабах!
Больно не было, но мозги тряслись, как солёные помидоры в полупустой банке. Пятно света пульсировало, то становясь ярче, то едва ли(?) не угасая совсем.
Бабах!
— Прекрати!
Бабах!
Изображение вспыхнуло и вновь погасло.
«Ещё немного!»
Бабах!
«Аллилуйя!»
Напротив меня действительно стоял боевик с занесённым кулаком и перекошенной рожей. За его спиной на откидной скамье настороженно переглядывались ещё трое.
— Я тебя вижу, — сказал я и плотоядно ухмыльнулся. В десантном отсеке было светло: через овальные иллюминаторы жарило беспощадное африканское солнце.
Красный песок на полу, разводы на серых стенах, озадаченный Эрвин, тупые лица боевиков — меня радовало абсолютно всё. Хотелось запеть и обнять весь этот чёртов мир.