— А? Стерильность? Кто сказал «стерильность»?
Включилась белая лампа в изголовье: её яркий белый свет больно ударил по глазам, из-за чего я поспешно зажмурился и попытался «окуклиться», представив, что ничего этого на самом деле не происходит, а если и происходит, то меня не коснётся. Никак. Совершенно никак.
Сознание съёжилось и засело где-то глубоко-глубоко, настолько, что от него до лобной кости пролегала, казалось, целая бездна пространства. Личная безопасная вселенная в моём собственном черепе.
— Простите, ребята, — я приоткрыл глаз и увидел, как девушка виновато разводит руками, — общего наркоза дать не можем, только местный.
— О, не переживайте, док, — отозвался Эрвин. — Можете нас даже щекотать, мы всё вытерпим.
— Не сомневаюсь, — очередная обезоруживающая белозубая улыбка, за которой чувствовалась огромная глыба эмоционального льда.
Инъекционный пистолет щёлкнул четыре раза, впрыскивая мне под кожу нечто, из-за чего лицо быстро онемело.
— Удачи, Маки, — произнёс Эрвин. — Увидимся на той стороне. Нам ведь не впервой, а?..
Кожу на черепе ощупали, затем у виска принялись водить чем-то твёрдым и угловатым. Причём водили настолько долго, что я в один момент испугался: а вдруг операция уже началась, и кто-то вовсю ковыряется в моей голове?..
Левое ухо слышало недовольное пыхтение и какой-то электронный писк.
— Ха. Интересно. Очень интересно, — я дёрнулся от неожиданности, когда девушка заговорила над самым ухом, но металлическая скоба на шее сдержала мой порыв.
Она поднялась, халат прошелестел слева направо — в сторону Эрвина, после чего вновь пыхтение и писк повторились.
— Ну надо же! — девушка с громким лязгом положила что-то на железный стол и отошла в сторону. Я напряг слух и постарался отсеять посторонние шумы, болтовню охранников и техногенные звуки мастерской.
— Да!.. Нет, я не могу написать, это срочно!.. Я сейчас просветила их височные кости — и у нас ситуация… Нет!.. Да!.. Два организма, повреждения минимальные… Нужен транспорт и… Нет, я не смогу, конструкция незнакома!.. Нет, это что-то совсем другое… Похоже, оригинальная… Нет!.. Нет!.. Ты меня слушаешь?.. Здесь я ниче… Да послушай же! — милашка-очаровашка зарычала как тираннозавр. Теперь её можно было услышать и без усиления звука. — Здесь я ничего не сделаю. Не в таких условиях, не с такими ресурсами. Мы слишком долго искали оригинальные конструкции, чтобы просто пустить этих двоих в расход! Это не обычная шваль с улиц, которой мы можем набрать сотню за вечер! И мне глубоко плевать на слежку, репутацию и прочее, поэтому найди себе пару яиц и отправь сюда команду, или я тебя самого на запчасти разберу! Да… Да, хорошо. Жду.
Мгновения тишины.
— Что ж, ребята, у вас сегодня счастливый день. Эй! К столбу их!
— Звучит взаимоисключающе, — медленно произнёс Эрвин непослушными из-за наркоза губами.
Онемение медленно проходило, кусочек неба, который я видел через дыру в крыше над нами, столь же неторопливо темнел.
Сперва он налился сочной синевой, которая постепенно становилась всё гуще и гуще, пока не превратилась в нечто багрово-фиолетовое. Странное небо, инопланетное. Впрочем, Африка и так всегда казалась мне куском иного мира, по странной случайности заброшенного на Землю. В своё время я повидал и бесконечные дюны Сахары, и непролазные джунгли Конго, и красные скалы, и саванны, где захватывало дух от ощущения колоссального простора, — и везде чувствовал себя лишним.
Меня часто посещала мысль, что человек просто не может существовать в таких условиях, что они для него чудовищны и невыносимы — и именно поэтому люди постоянно прятались от чуждого им мира, приспосабливались, строили посреди опасной и враждебной планеты свои островки комфорта и спокойствия. Но и там, за крепкими каменными стенами они не знали покоя, потому что сразу же становились врагами сами себе. Шли века, города росли, мир человека становился всё больше, проблемы менялись, люди забывали о том, что где-то есть и другие опасности, но они-то никуда не девались. Дикие звери, ядовитые твари, болезни, голод, мороз и жара — мир, оттеснённый за городские границы, был всё так же суров и опасен.