Зажглись яркие лампы, работы в мастерской подошли к концу, а люди собрались вокруг котла. Техники посадили своих безруких-безногих подопечных на инвалидные кресла и повезли ужинать, боевики без «железа» приходили сами и рассаживались на брёвнах, пластиковых стульях из кафе или просто плюхались на землю. Однорукий старик суетился вокруг котла, снимал с верёвок травы, рвал и бросал в своё варево.
Тёмные переулки вокруг «площади» тоже ожили: там столпились, стараясь не попадаться на свет, те местные, которым сидеть за общим столом, как видно, не полагалось.
Мимо прошёл подавленный Мбата: я едва узнал его в полутьме. Громилу сопровождала четвёрка негров, которые тягостно молчали, и лишь когда здоровяк остановился у входа в трейлер Мамы, принялись бормотать что-то одобряющее и хлопать его по плечам. Но поникший громила этого не замечал: стоял, уставившись в землю перед собой, до тех пор, пока шаман не прикрикнул на него. Только после этого Мбата поднял голову, решительно кивнул друзьям и скрылся за скрипучими дверями.
— Что это было? — донёсся до меня голос Эрвина.
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Но выглядит так, будто его провожали на смерть.
— Или на охоту… — задумчиво произнёс напарник и замолк.
Свита Мбаты вернулась к костру, где уже началось пиршество. Шаман раздавал миски с каким-то аппетитно пахнущим варевом, и люди жадно выхватывали их, тут же принимаясь за еду. Умолкли разговоры и смех, в ангаре слышалось лишь чавканье, стук ложек и хруст костей. Объедки не глядя бросали за спину — и тогда к месту падения бросались еле различимые в темноте фигуры, закипала короткая и тихая, но яростная схватка, и всё заканчивалось до следующей кости.
Я присмотрелся к чёрным «спецам» и усмехнулся: техники кормили их с ложечки. Очень трогательная забота.
— Маки! — неожиданно позвал меня Эрвин.
— Что?
— Ты пидор.
Я ничего не ответил, лишь недовольно закряхтел.
— Да, ты старый пидор! — продолжил скаут. — Я никогда не сдавался, а сейчас… Не знаю, что и думать.
— А нечего тут думать, — покачал я головой. — Ты же хотел жить?
— Конечно, — напарник фыркнул. — Я ж не ты.
— Ну вот и я хочу.
Небольшая пауза.
— А вот это неожиданно!
— Просто наплюй на всё, — дал я непрошеный совет. — Главное — выжить, а там мы что-нибудь придумаем. Освободимся и свалим из города, например.
Эрвин усмехнулся:
— Ну конечно. И все проблемы сразу решатся.
— А разве нет? — нахмурился я.
— Это так не работает, Маки. Мы с тобой наворотили столько, что даже на другом конце планеты, сидя в глухих джунглях, где живут только малярийные комары и партизаны, не будем в безопасности. Мы задели чей-то престиж, а это, сам понимаешь, непростительно. Я тоже искал бы ублюдков до тех пор, пока не нашёл и не устроил бы показательную казнь в назидание всем, кто захочет меня наебать.
— Резонно, — я думал о чём-то подобном, но оставлял вариант с побегом из города на самый последний момент. Как и в случае с самоубийством я тешил себя надеждой, что можно совершить какое-то простое действие и не потребуется разгребать всё, что наворотил. — Но как бы там ни было, лучше держаться от наших врагов подальше.
— Да какого хрена? — взвился скаут. — Я не хочу никуда уезжать! На планете больше нет такого места, как Корп, я люблю его. Тебе, может, и понравится гнить в какой-нибудь дыре, где один бар на триста миль вокруг и все проститутки старше пятидесяти, а мне нет. Уж лучше пристрели меня сразу.
— Ха. Похоже, ты единственный человек в мире, который любит эту помойку.
— Ой, не надо вот этого, — поморщился Эрвин. — С большими городами всегда так: кажется, что они достали, и хочется убежать куда-нибудь в саванну, чтобы жить в обнимку с тиграми и кусать зебр за жопу, чтобы поесть мяса. Но когда задумаешься об этом всерьёз, понимаешь, что ты откажешься не только от тесноты, преступности, мусора, крыс и смога, а ещё и от множества удобств, к которым привык. Дрон не полетит в саванну, если тебе среди ночи приспичит заказать пиццу. Ты вообще ничего не сможешь заказать, купить в двух шагах от дома, пообщаться с кем-то, да даже погадить нормально — потому что до нормальной сантехники триста миль по саванне. Нет, я выбираю большой город. В нём я точно знаю, что от пиццы меня отделяют пара кнопок и полчаса времени. А зебр за жопы пусть кусают всякие двинутые на почве единения с природой.
За длинным монологом последовало столь же долгое молчание, прерывать которое я не намеревался. Эрвин мог утомить своей болтовнёй буквально за несколько секунд.