— Ну, вот мы и дома, — широко улыбнулся Эрвин и вдохнул полной грудью. — Я ещё не пересёк городскую черту, а уже хочу убивать. Мы живём в самом прекрасном месте в мире, правда?.. Ты, вроде, говорил, что без твоего разрешения никого нельзя трогать, поэтому можно я оторву голову водителю грузовика и сожгу его колымагу? Пожалуйста-пожалуйста!
— Нет! — просипел я, пытаясь поймать носом хотя бы пару молекул кислорода. — Но в морду можешь дать. И заглушить двигатель. Действуй!
— Спасибо! — просиял Эрвин и исчез из машины со скоростью мультяшного персонажа.
Негр и куры проводили его заинтересованными взглядами.
Не прошло и половины минуты, как грузовик заглох.
— Всё! — доложил довольный скаут, когда уселся на место.
Я сдержанно похвалил его:
— Молодец. Надеюсь, всё-таки обошлось без убийств. А теперь угомонись и рули.
Эрвин шутливо откозырял:
— Да, мой генерал!
Время текло медленно, как поток машин на въезде в Корп, и чем ближе становился КПП, тем сильнее я волновался. Эрвин заметил это и вскоре не выдержал:
— Можешь сидеть спокойно?!
— Нет! — огрызнулся я. — Не могу!
— Ты так ёрзаешь, что сейчас сиденье загорится!
— Ах, прости, что переживаю из-за того, что сейчас нас могут повязать!
— Нас скорей повяжут, если ты не перестанешь так себя вести!
Конечно он был прав, и я сам понимал это, но никак не мог обуздать собственные конечности, которым не терпелось шевелиться, дёргаться и хвататься за всё подряд.
Городская стена возвышалась над нами, насколько хватало глаз: я ради эксперимента пригнулся к лобовому стеклу, но так и не увидел неба — один только серый бетон, армированный оранжевыми полосами металла и кое-где спрятанный за строительными лесами.
Бесконечное дёрганье машины сильно напрягало. Проехать метр, остановиться. Через десять секунд ещё. И ещё. И опять, до тошноты и бешенства.
— Хоть пешком иди… — пробурчал я, когда Эрвин в очередной раз резко затормозил.
Вздохнуть с облегчением получилось, лишь когда мы въехали в «бутылочное горлышко» — место, где дорога сужалась до четырёх полос и уходила в стену, превращаясь в туннель, перегороженный шлагбаумами и выдвигающимися из земли полосатыми столбиками. Его охраняли два белых полицейских бронетранспортёра и чуть ли не целый взвод копов — закованных в непроницаемую синюю броню и вооружённых здоровенными автоматами. Над дорогой то и дело загорались огромные полупрозрачные надписи типа «Вы въезжаете в Корп» или «Не препятствуйте проверке транспортных средств».
— Документы!
— Да, вот, — улыбнулся Эрвин, вывешивая своё удостоверение в дополненной реальности. Я последовал его примеру.
Коп застыл в молчании, а я с тоской думал, что очередь из его гаубицы влёгкую прошьёт пикап вместе с нами в придачу.
— Всё в порядке, офицер? — как можно беспечнее поинтересовался скаут, когда пауза стала затягиваться. Из-за машины с курами показались ещё два автоматчика, а в воздухе я заметил пару дронов, повернувших к нам свои камеры.
— Выйдите, — коп слегка сместил лежавшую на цевье ладонь: внешне не особо заметное движение, но я был профессионалом и прекрасно знал, что оно значило: полицейский брал оружие поудобнее, чтобы в случае чего быстро применить. «Только, блядь, этого не хватало, — подумал я. — Не стоило ехать в открытую».
Несмотря на утреннюю прохладу, стало очень жарко.
— Но в чём дело? — удивился скаут. — Мы что-то…
— Выйдите. Из. Машины, — отчеканил коп. Те двое, что недавно появились на сцене, стояли рядом и также ненавязчиво демонстрировали готовность пристрелить нас в случае чего.
Эрвин вопросительно поглядел на меня. Мне ничего не оставалось делать, кроме как пожать плечами и потянуть за ручку.
— В чём дело, господа? — я сделал всего один шаг в сторону копов, но они тут же подняли пушки и наперебой заорали:
— Назад! Назад! Не подходить! Руки! Руки, чтоб мы видели! На колени!
— Ладно-ладно! — я показал им пустые ладони и медленно начал опускаться, лихорадочно соображая, что делать. Драться? Или сдаться и посмотреть, куда нас вынесет на сей раз? — В чём дело-то?
Полицейский, который проверял у нас документы, заговорил с Эрвином, которого я не мог видеть из-за корпуса машины:
— Ваша страховка истекла двадцать четыре дня назад. Мы не можем пустить вас в город.
Напарник молчал. Видно, услышанное и до него доходило слишком медленно.