Удар, второй, третий… Я провёл свою лучшую серию — и жиртрест вскрикнул, а потом ещё и покачнулся, но мгновением позже металлический кулак снова впечатался мне в рожу, заставив кубарем прокатиться по коридору.
В голове шумело. Эрвин валялся на полу и негромко стонал, а я отступал шаг за шагом от живой горы и лихорадочно соображал, что делать и за что схватиться, чтобы использовать в качестве оружия. Как назло, использовать было нечего, и жирдяй теснил меня к выходу, пока я не взглянул на его хромированные лапы и не улыбнулся:
— Бьёшь как сучка.
— Что? — громила замер от удивления, на какое-то мгновение его разрез глаз стал шире.
— Что слышал. Бьёшь как маленькая капризная сучка.
Я честно старался перенести вес тела ниже пояса: чуть расставил ноги, наклонился вперёд, упёрся пяткой в стену — но ничто не спасло меня от сокрушительного хука. Он отбросил меня и шарахнул спиной о стену, от которой я отскочил как мяч и опять оказался на ногах.
— Ха! Нет! — во рту появился характерный железный привкус. — Маленькие сучки бьют намного лучше!
Жирдяй взревел и нанёс ещё один удар, в который вложил все свои силы и все силы своих блестящих железяк. Он был настолько могуч, что моя башка треснула как упавший арбуз… Бы. Треснула бы, но к счастью я вовремя пригнулся.
Стальной кулак врезался в стену. Пол подо мной вздрогнул, по штукатурке пролегла длинная трещина, а сам здоровяк, не говоря ни слова, обмяк и мешком свалился возле меня.
— Что про… Кхе-кхе, — Эрвин поднимался с пола, держась за горло, на котором расцветали синяки. — Что произошло?..
Я смотрел на громилу, который валялся у моих ног, — бледный, покрытый холодной испариной, старающийся сдержать рвущиеся наружу вопли. Блестящие пальцы судорожно скребли пол.
— Спина, — я кивнул на японца. — Обычная ошибка уличных идиотов: купить себе охуенные руки, чтоб круто смотрелись. А ведь основная нагрузка идёт на спину.
— Ты хочешь сказать, что он?..
— Ага, — перебил напарника я, сплёвывая кровь на пол и чувствуя, как с каждой секундой лицо опухало и отекало всё сильнее, будто его кто-то надувал. — Позвоночник не выдержал. Прости, приятель, надо было нас пропустить.
— А если бы у него была укреплена спина? — усмехнулся Эрвин.
— Тогда мы бы уже валялись голые на улице, — я пожал плечами. — Какого ответа ты ждал?.. И вообще, я ж говорю — это у девяноста девяти процентов уличной шпаны такое. Рук-то можно купить за десять баксов целую тележку из супермаркета, а операция по армированию спины стоит как квартира на третьем уровне. Вот и смотри сам…
— Маки ван дер Янг!
Я повернулся. В дверях стояла парочка громил, похожих на поверженного, как братья-близнецы. Комплекция, причёски, руки, флуоресцентные татуировки-драконы. И пушки в руках.
— Бежим? — негромко спросил Эрвин.
Я шагнул вперёд:
— Мне нужно увидеть господина Мусаями!
Бесконечная секунда.
— Проходите!
Громилы обошли нас, подхватили своего скулящего товарища под руки и куда-то потащили.
Эрвин поморщился:
— Кажется, при переломе позвоночника так делать нельзя.
Внутренности супер-пупер-вип зала были практически идентичны обычному (если такое слово применимо) супер-випу. Все отличия заключались в паре жирных отморозков с оружием, стойке с катанами и маленьком сморщенном дедушке, что сидел в одной из бочек по горло в воде. Мы видели только пятнистую лысину, сморщенный лоб, глаза-щёлочки, белоснежные висячие усы и жиденькую бородку, которая плавала в воде посреди розовых лепестков.
— Проходите, — старик растянул губы в улыбке.
— Боже, сколько клише в одном месте, — тихо бормотал Эрвин за моей спиной. — Бани, драконы, сумоисты с татуировками, катаны, сенсей. Супер…
— Приветствую, Мусаями, — поздоровался я. — Как твои кости?
— Я должен проводить в этой бане по двадцать часов в сутки, чтобы не орать от боли, — неторопливо заговорил старик. — В прошлом году мне требовалось всего пятнадцать. Думаю, мои кости хреново, Маки. Залезайте. Мне интересно, зачем вы пришли сюда и покалечили моего человека.
Я стащил полотенце с бёдер, и Эрвин издал такой звук, будто его сейчас стошнит.
— Боже, нет. А можно я просто постою рядом? Это…
— Это неуважение к господину Мусаями, — быстро сказал я, очень выразительно зыркнув на напарника. Не хватало ещё, чтобы он начал валять дурака и провоцировать очень опасного человека.
— Отлично, блядь, — скривился Эрвин, снял полотенце и с выражением плохо скрываемой брезгливости полез в горячую воду. — У нас получится прекрасный бульон из трёх пар старческих яичек.