— Мужик, иди помойся! — прекрасные белые зубы на уродливых чёрных рожах. «Откуда в этом вертолёте бандюки с улиц? — думаю я, и слышу ответ Майка: «Мы везём их в будущее».
Это всё объясняет. Но не отменяет того, что эти типы меня раздражают. У них за спиной отвратительная фиолетовая лампа, которая бьёт в глаза. А сами они смеются. Почему они смеются? Что мне от них надо?.. Вспоминай, старая башка, вспоминай. О! Таблетки помогут.
— Ты хочешь продать колесо?.. А, ты хочешь сожрать колесо. Ку ту! Ум-му, ру! Вача та мане! — негры хватают меня и тащат к двери вертолёта, за которой почему-то улица Корпа. Странно, мы что, не взлетали? Таблетка проясняет сознание: точно, мне нужна пушка. Но язык не слушается, я что-то бормочу, а проклятые негры ничего не понимают: толкают и пинают меня. Хохочут. Я тоже хохочу, игра мне нравится. Игра же? Мне же тоже должно быть весело. Я уверен, что должно. Нет, мне нужна пушка. Точно. И, наверное, ещё немного таблеток, а то голова опять в тумане. Объясняю — и снова безрезультатно.
— Ладно! — говорю я. — Сейчас покажу, — и лезу в карман. — Вот! Вот! Пушка! Мне нужна пушка! — лица негров меняются — наконец-то до них дошло. — Да-да! — в руках шпаны появляется оружие. — Именно это! Нет, не надо целиться! Не надо… А, чёрт.
Я хочу остановить собственные руки, но они действуют самостоятельно — наводятся, стреляют, наводятся, стреляют. Ноги уводят с линии огня, тело автоматически сгибается, уменьшая силуэт. Откуда старик это умеет? Нет-нет, откуда я это всё умею? Скауты смотрят на нас и аплодируют. «Я не хотел этого! — кричу в их чёрные лица-забрала. — Им надо помочь!»
— Ты уже помог, Маки! — орёт Майк, вскакивая со стула. — Понял, старый ты хуй?! Ты уже попытался! Отлично вышло, просто заебись!
— Ай, да бросьте, кэп, — Эрвин — молодой и свежий, только что воскрешённый Эрвин кладёт мне руку на плечо и страшно скалится. — Это всего лишь черномазые. Вспомните, что они сделали с нами, и расслабьтесь.
Что-то надо ответить. Что же?.. Я же помнил. А, да.
— Эта операция — не часть войны, — говорю прямо как тогда. — Это какая-то блядская резня.
Да, точно. Именно это я и говорил.
— О, а я обожаю эту блядскую резню, — лицо Эрвина оранжевое от огня. Огонь на его лице. Оно плавится, исчезает, трансформируется. — Обожаю резать этих черножопых. Никогда так не кайфовал. И вот что, кэп, вас не было в том подвальчике. Знаете, что они сделали со мной сначала? Они отхреначили мои яйца. Догадайтесь, чем?
Что-то такое я… Старик, ты помнишь? Старик помнит.
— Щипцами?
— Бинго! — Эрвин хохочет, будто отмочил отличную шутку. — Щипцами! Представляете?..
— Это были не они! — вонючий старик хватается за голову. — Это не они оторвали тебе яйца щипцами! Не эти дети, не эти женщины!
— Нет, ты точно больной, — скалится чёрный гангстер.
— Да, это были не они, — отвечает Эрвин, стреляя бандиту в голову и обшаривая его тело. — И что? Я вообще никогда себя лучше не чувствовал. Как будто нашёл себя! Блю Ай большие молодцы.
— Они используют нас! — возражает старик. Эрвин смеётся. Сейчас он ответит:
— И что? Сейчас наши интересы совпадают. Если они хотят провести акцию устрашения, я не возражаю.
Уличный агитатор — молодой парнишка с бледным лицом и пирсингом в щеках — смотрит на меня с ужасом. Рядом с ним бледнеет и оседает на асфальт молодая девчонка с зелёными волосами.
— Акцию устрашения?.. Послушайте, мы всего лишь…
За спиной парня портрет Юнгера с дырками от пуль во лбу. У головы агитатора пистолет. Он в чьей-то ладони. В ладони старика. Нет, в моей! Что он тут делает? Сейчас день?..
— Маки, очнись! — вскрикивает Эрвин над моим ухом. Снова огонь. Скаут в чёрной броне указывает на трупы за его спиной. — Да, они не стреляют в нас, но поддерживают этих уродов. Кормят, укрывают. Кэп, что происходит? Это у меня яйца откусили, а не у вас. Кстати, знаете чем откусили-то? Оборжаться можно!..
— Щипцами, — отвечает… отвечаю я. — Мы солдаты, а не убийцы. Эти люди…
— Да, кэп, — ухмыляется скаут. Мы с ним вдвоём заходим в неприметный бар, возле которого припаркованы крутые мотоциклы. Внутри играет какая-то тяжёлая музыка, под потолком висят флаги со свастикой. Куча лысых мужиков в татуировках: кто-то играет в бильярд, кто-то бухает. — Привет, пидоры! — орёт Эрвин, почему-то моим голосом. — Так вот, они может быть и люди, но мы-то теперь точно нет.
— Стой-стой-стой! — кричу я и размахиваю руками, глядя то на Эрвина, то на злобных лысых громил. Из-под стойки появился дробовик, чёрное жерло которого похоже размером на ствол грёбаной гаубицы. — Арийского братства нет в списке! — я указываю на бетонную стену моей берлоги. Там, как в детективном фильме, висят распечатанные фотографии, соединённые между собой ниточками. — Они не приведут меня к нанимателям. Зачем мы пришли сюда?..