Шерлоку больше всего на свете хотелось, чтобы все закончилось хорошо, слишком большим был риск, слишком важен стал этот человек, слишком страшно вновь остаться в одиночестве.
- Так ты действительно переедешь? – он быстро сменил тему не в состоянии произнести вслух то, что тревожило его сердце уже очень долгое время. Шерлок не знал, чем именно закончится их игра, но сделал все возможное, чтобы Джон пришел к нужным выводам и принял правильное решение. Теперь его сердце почему-то со страшной силой билось о ребра и в первый раз за всю жизнь причиняло не фантомный дискомфорт, а острую боль. Она была настолько сильной, что казалось - тело дрожит от странных спазмов, а руки сводит в неконтролируемых судорогах.
Шерлок глубоко вздохнул – это ничего, всего лишь паника. Странно, таких приступов не было уже несколько лет, и он не помнил, чтобы настолько боялся потерять контроль – нет, не над телом, над разумом. Лишь слабые отголоски прошлых кошмаров сразу же погружали его гениальный, всегда работающий ум в панику. Джон мог, должен, просто обязан был понять – они не делят его. Уже нет. Все оговорено, перепроверено и окончательно решено. Джону надо просто сделать шаг в правильном направлении, и их долгая битва с Майкрофтом завершится. Они либо оба выиграют, либо проиграют – третьего не дано.
- Конечно, перееду, - тяжело вздохнув, Джон понял, что Шерлок объяснять ему ничего не собирается, поэтому, поднявшись с пола, начал торопливо приводить себя в порядок. – Вы, Холмсы, всегда добиваетесь своего?
- Тебе решать, - странный ответ с двойным смыслом. Теперь Шерлок почти полностью открыл карты и ждал последующей за этим реакции.
- Ну да, мне. Кому же еще, - Джон вздрогнул и устало прикрыл глаза, стараясь стереть, разгладить все негативные эмоции, которые мешали сосредоточиться. Ему нужно осознать, а может, просто понять, чего именно добивались братья. Нелепые ситуации, обжигающие кожу взгляды, странные фразы, та легкость, с которой Майкрофт отпустил его с Шерлоком – неужели только игра? Решение, к которому его подводили, казалось настолько невозможным и, между тем, настолько простым, что не могло быть верным. Джон ведь прекрасно знал: Холмсы ничего не делали, не говорили, не рассчитав все возможные риски, а значит, сейчас они просто ждали, когда до него дойдет, что…
«Не может быть!» - Джон резко поднял голову и увидел, как улыбка Шерлока стала какой-то чересчур веселой и понимающей – он догадался.
- Ну, наконец-то! Я уже и не думал, что до тебя дойдет.
- Что-что? – Джон очень старался, чтобы его голос перестал дрожать, а колени подкашиваться от навалившейся слабости. Это просто не могло быть правдой. Или могло?
Был ли это очевидный выход, который уже давным-давно просчитали эти два совершенных гения? Или просто очередная абсурдная идея, которую братья решили реализовать с помощью несчастного доктора, доведя его до безумия своими выходками?
Но Шерлок смотрел на него так странно и так искренне улыбался, словно был абсолютно счастлив. Такого выражения у своего друга Джон раньше никогда не видел, и от этого становилось только хуже.
- Почему вы? Почему я?
- Самый глупый вопрос, который ты мог задать, - Шерлок со стоном закатил глаза. – А кто еще? Всегда был только ты.
- Но… Но я же..
- Прекрати. Ты слишком зацикливаешься на одной ситуации, посмотри с другой стороны. Что собственно изменится? Ты вечно о нас заботишься, опекаешь. Тебе нравится наше общество. В чем проблема? – Джон просто не смог ответить, стараясь унять сильно бьющееся сердце, хоть как-то успокоить дрожавшие руки и сдержаться, чтобы не закричать от собственного бессилия.
Они все-таки решили за него. Был ли это единственный выход? Было ли ему страшно? Был ли Джон против такого развития событий? Естественно, нет. Никогда. Ни в чем. Он не мог отказать братьям.
Джон просто кивнул, подтверждая свое поражение. Или победу? Он еще не решил. Ему нужно было время, чтобы принять это знание, которое в будущем изменит жизни мужчин, навсегда окутывая тайной их отношения и эту странную связь.
- Вот и хорошо, - Шерлок нежно поцеловал опешившего Джона в губы, будто делал это ежедневно и не по одному разу, а потом спокойно начал одеваться.
- Тебе просто надо отдохнуть. Так что обсудим все завтра, - это было последнее, что услышал совершенно растерянный доктор, когда у него перед самым носом захлопнулась дверь.
Осознание убивало, выворачивало наизнанку привычную реальность, но странная легкость и умиротворение уже поселились в его груди, наполняя душу ощущением совершенной правильности происходящего. Это должно было произойти. Этому суждено было случиться, и не важно, какие мотивы были у Шерлока, который, приревновав своего старшего брата, вдруг осознал, что все это время любил Джона. Не важно, что вечно державший свои эмоции под жестким контролем Майкрофт позволил себе отпустить свое сердце только в присутствии доктора. Важно, что ему комфортно с этими двумя гениями, он живет, не существует, лишь когда они говорят, ходят, ругают, смотрят, молчат. Здесь его место, рядом с ними, за их спиной, в их тени…
Джон почувствовал, как все силы покинули его усталое тело, и свинцовой тяжестью навалилась давно откладываемая усталость. Она сбивала с ног, путала мысли, и он, даже не стараясь одержать победу в этой заведомо проигранной битве, сдался. Ничего толком не соображая, он просто упал на кровать, решив, что обо всем подумает, поговорит, потребует сносных объяснений завтра.
***
Завтра, когда Джон откроет глаза, то даже не удивится, увидев у себя на кухне невозмутимо готовящего утренний кофе Майкрофта. Он молча примет чашку с ароматным напитком, наслаждаясь солнечной идиллией, которая с грохотом разобьется об рассказ старшего Холмса об их с братом гениальной задумке.
Потом будут и выяснение отношений, и крики, и обвинения, и первое примирение, закончившееся на той же кровати в белом ворохе дешевых простыней, закушенной до крови губой и горячими прикосновениями, мягкими поцелуями и нежным шепотом в покрасневшее ухо, от которого сердце стучит так сильно, что больно в груди.
Потом будет и жуткий переезд, и смех миссис Хадсон, и теплые, пахнущие корицей булочки, и молчаливые братья, восседающие в гостиной на Бейкер-стрит. Джон не будет знать, что сказать или сделать, чтобы нарушить тягостное молчание, и вновь Майкрофту придется все брать в свои руки. А утром миссис Хадсон будет вежливо спрашивать, нужна ли им вторая спальня, если они, наконец-то разобравшись со своими чувствами, стали ночевать в спальне Шерлока, на что Джон будет что-то мямлить и жутко краснеть.
Потом будут и новые расследования, и молчаливые скучные вечера у камина, и ночные перелеты в разные страны мира, потому что один «скромный британский служащий» будет жутко скучать в своей очень долгой командировке на другом конце света. Джон научится прятать неимоверное количество засосов и меток на всех видимых участках тела, каждый раз ругая последними словами глупую привычку братьев превращать его в пятнистого гепарда.
Они будут, волнуясь друг о друге, посылать ничего не значащие милые СМС, и черный автомобиль станет почти постоянным спутником в их невероятно-захватывающих расследованиях. Братья научатся уступать и делиться, не переставая удивлять себя и окружающих своими изменившимися характерами. А Джон, оставаясь прежним «убежденным холостяком», даже не станет мечтать о нормальной семье с кучей маленьких ребятишек: ведь у него уже есть один очень гениальный ребенок, требующий к себе постоянного внимания, и один очень умный мужчина, который может одним только взглядом заставить замереть сердце от переполняющей его нежности.
Братья были настолько разными и так великолепно дополняли друг друга, что Джон и не мечтал о большем. Мрачное время для него закончилось, а жизнь стала настолько интересной, непредсказуемой, полной его любимого адреналина что, в конце концов, нескончаемые кошмары преследующего прошлого прекратились.