1832 февраля 12-го
Санкт-Петербург
С лазоревым отсветом снежных узоров
И скрипом веселым саней
Вернулась зима: сколько радостных взоров
Внимают с надеждою ей!
Как ярки и живы теперь вспоминанья
О днях пробужденья зимы,
Как дивно питают они упованья,
Что вновь будем счастливы мы.
1832 февраля 27-го
Санкт-Петербург
Ты помнишь тот розово-желтый закат –
Он золото счастья в нас лил безотчетного.
Ты помнишь, как был позлащен Петроград,
Как в золоте таяли образы четкие?
Как на поворотах морозная пыль
Нам в лица летела пыльцою медовою,
Опять – золотой. Непохоже не быль
Теперь, когда вышли на полосу новую.
Чей цвет так далек от того, что тогда
Нам щедро лился с неба в санки открытые,
На серую прежде гладь невского льда,
На наши объятья, ничем не прикрытые.
Ты помнишь тот радостно-шумный обед,
Как кто-то за тостом назвал нас супругами,
Как, тщетно пытаясь решиться на «нет»,
Лишь молча глядели с тобой друг на друга мы?
Ты помнишь, как мы возвращались домой?
Стемнело. Весь город был иллюминацией.
И зная: час-два – быть мне снова одной,
Нельзя было все-таки не улыбаться ей.
Вернулись. Темно было в доме пустом.
Еще два часа мимолетного счастия.
Не хуже меня это знаешь о нем:
Оно – не случайность, но все из случайностей.
1832 марта 3-го
Санкт-Петербург
Экспромт
Застылый пламень страждущей души
Согреть - он разгорится.
Закрыть глаза и мотыльком в тиши лететь,
И раствориться -
в свинце очей, и долгим поцелуем
Слиться…
1832 марта 18-го
Санкт-Петербург
Мед течет в ее очах,
Но на них - печать страданья,
Нету живости в речах:
Лишь одни воспоминанья
Тех четырнадцати дней-
Ей отрада в жизни сей.
1832 марта 22-го
Санкт-Петербург
Когда, склонившись, я твои целую брови,
Из милых глаз прогнав привычную тоску,
Когда я слушаю биенье теплой крови,
Приблизившись к прохладному виску,
Не только нежность и отрада умиленья
Сопровождают сих мгновений волшебство -
Но к чувству святости порыв благоговенья
Тогда единое объемлет существо.
1832 апреля 3-го
Санкт-Петербург
Порою кажется: сердечный храм незримый,
Он, силой чувства мной воздвигнутый тебе,
И вправду есть. Там ты, лишь в нем боготворимый,
И я с тобой. Единой преданы мольбе.
Порою благостным безмолвьем все объято,
И в гулких сводах лишь святая тишина.
Нет потолка над нами - небеса Торквато,
А зала солнцем той страны освещена.
Но иногда ее готические своды
Вдруг наполняют звуки дивной красоты.
Им не дыша внимать творения природы
Готовы, с ними и светила высоты.
Кипучей лавою созвучья разливая,
Они объемлют мир и гаснут в небесах.
В благоговении колени преклоняя,
Гляжу на руки, что выводят их; и страх,
И горечь – все на те мгновенья забывая,
Пью жизнь и счастие в увлажненных глазах.
1832 апреля 11-го
Из Санкт-Петербурга в Петровский завод
Прозрачным сумраком объят
Неугомонный Петроград…
А что у вас? какое время -
Для пробужденья или сна?
И наступила ли весна
С чредой живительных явлений?
Как полнит счастьем ваша весть,
Как я спешу ее прочесть
В семье - родным, в кругу - знакомым.
Сбылись надежды давних лет:
Пусть брата свадебный обет
Я не услышу, пусть в суровых
Лесах Сибири будет он
Для неразрывности скреплен,
Я, через версты и заставы,
Сольюсь ликующей душой
С одной немолчною хвалой
Сердец, что счастливы и правы
Перед лицом Его. За вас!..
Жаль, неизвестен точный час
Грядущего соединенья,
Когда б молиться я могла,
Благодарить за те дела,
Что принесли осуществленье,
За ваш благословенный май.
Да не оставит Бог ваш край,
Людьми забытый, полудикий,
Где на забвенье, тяжкий труд
Обречены и все несут
Безмолвно сотни душ великих.
О, как же твой удел счастлив:
Все без остатка разделив,
Себя отдать тому, кем дышишь.
И пусть в безвестности глуши,
Была бы сила - для души,
Была б над головами крыша.
А мне…и далее идти
По безотрадному пути,
Нести, что непереносимо…
Но не об этом речь. Прощай!
Ему известье передай…
И да пребудет с вами сила!