— Да, очень свободно…
Он пошевелил створку окна. Снизу тотчас доносится угрожающий окрик:
— Не стоять у окна! Стрелять буду!
Дикрозису не по себе.
— Вы же сами понимаете, — оправдывается он, — что это делается, скорее, для вашей же безопасности… И как только вы подпишете заявление, мы, конечно, тут же снимем охрану.
— Ничего другого вы мне не предложите?
— Ну что вы, что вы! Как было сказано, вы получите пароход. И достаточную сумму денег, чтобы приобрести приличный домик с террасой на море, с розарием…
— И со множеством шипов, — усмехается Тайминь.
— Я вам гарантирую… — начинает Дикрозис, но Тайминь опять прерывает его на полуслове:
— Как раз насчет этого и хотелось поговорить. Где гарантия, что все эти посулы — не пустые слова? Пока что все должен делать я: должен остаться, должен подписать, должен заявить… Не обижайтесь, Дикрозис, но я тоже ведь не сегодня появился на свет. В вашей газете прочитал, что правительство собирается подписать договор с Советским Союзом. Выгодный договор! В такой ситуации штурман, вроде меня, выступающий с антисоветскими заявлениями, довольно нежелательный балласт. Кто поручится, что завтра меня не выбросят за борт?
— Ах вот какие гарантии вы требуете? — Дикрозис нисколько не удивлен упорством Тайминя, — Чек я мог бы принести вам и сюда, но право убежища… Знаете что? Доктор Борк все равно собирается сегодня уезжать в столицу. Я поговорю, наверно, он возьмет вас с собой, и вы все уладите на месте.
Доктор Борк… Наконец Тайминю известно, куда тянутся нити! Но Борк коварен, надо быть с ним вдвойне осторожным. Тайминь садится на диван и случайно нащупывает рукой какой-то предмет. Янтарная чайка! Та самая, которую он давным-давно подарил Берлинговой дочурке Норе! Как эта чайка попала сюда, почему распластала свои крылья на этом диване, словно приглашает в дальний полет?
— Приду через час, — говорит Дикрозис. — А вы пока поспите.
— Да, выспаться не мешало бы, — соглашается Тайминь. — Честно говоря, не вижу ни малейшего удовольствия трястись всю ночь в машине. Если бы вы завтра принесли мне поручительство господина Борка, мне ничего другого не требуется. — Он ложится и закрывает глаза. — Да, и скажите там моим часовым, чтобы сегодня меня не беспокоили, спать охота…
В кабачке «Спасение моряка» на своем привычном месте, в конце стола, сидит Хеллер. Картонные подставки, скопившиеся подле него, говорят о том, что уже выпито семь больших кружек пива, однако настроение сегодня не воинственное. Наверно, потому, что не пришел его ершистый собеседник Берлинг, а Густав заметно нервничает — то подойдет к двери и выглянет наружу, то вернется и не сводит глаз с часов. А седого лоцмана, что помог выследить машину Венстрата, нельзя считать достойным противником в дискуссии…
Отерев с губ пивную пену, Хеллер миролюбиво говорит:
— Поверь моему профсоюзному опыту, мы должны уступить…
— Уступить? — недоумевает седой лоцман.
— Ну, не сразу… Через несколько дней… Пусть знают, что без борьбы мы не сдаемся… Сегодня Керзена встретил. Дал понять, что тоже готов пойти на компромисс.
— От него ничего не зависит.
Кукушка на старинных часах прокуковала семь раз. Словно дожидаясь именно этого, Густав направляется к стойке, наливает себе рюмку водки и залпом выпивает.
— Да, консул также неподатлив, как наш Берлинг, — вынужден согласиться Хеллер.
— Эрик говорит, от него сейчас тоже ничего уже не зависит, — замечает Густав с тяжким вздохом. — Уже семь… Что делать?
— Никуда твоя девчонка не денется, — отмахивается Хеллер. — Меня куда сильней тревожит, почему на заседание забастовочного комитета не пришел Берлинг.
— Он отправился в полицию еще раз поговорить насчет исчезновения Тайминя, — нехотя поясняет Густав. — Ты что, все еще не понимаешь, что наша победа или провал теперь зависят только от Тайминя? Он — единственный козырь в руках Борка и судовладельцев.
— Ты так считаешь? — удивленно говорит седой лоцман.
— Берлинг окончательно убежден в этом. Если найдем Тайминя, судовладельцы капитулируют.
— А от Норы по-прежнему никаких вестей? — со своей стороны тоже выказывает волнение седой лоцман.
— Да, Густав, хватишь ты горя с этим чертенком, когда женишься, — усмехается Хеллер. — Уж и напляшешься ты с ней.
В этот миг распахивается дверь и в кабачок влетает Нора. Она так запыхалась, что слова не может вымолвить.