Клинки снова встретились с гулким звоном, и мы сошлись вплотную, упираясь друг в друга сосредоточенными взглядами. Дыхание мятежника было ровным, лицо оставалось бесстрастным, но я видел — он прислушивался, анализировал каждое моё движение, каждую крупицу потраченной силы.
Капли пота скатываются по виску. Воздух между нами словно отяжелел и наполнился напряжением, которое невозможно увидеть, но можно ощутить в каждой мышце.
В этот момент Наумов делает ещё один рывок, стремительный и неожиданный. Меч противника скользит по сложной траектории, одновременно с чем князь использует силу, чтобы придержать мой клинок, пытаясь заблокировать возможность ответного удара. Но к этой минуте моя концентрация на поединке и сопернике становится настолько запредельной, что подобные трюки уже не срабатывают.
Мельком оглядываясь по сторонам, я видел, как внимательно наблюдают за происходящим мои друзья и люди Наумова. Никто, кроме нас с князем, в битве не участвовал, выполняя команду не вмешиваться. Все тревожно ждали результата нашего поединка, обнажив оружие, готовые в любой момент сорваться на помощь и вступить в бой с противником. Я же просто обязан был завершить эту судьбоносную схватку своей победой. Это был не просто поединок, это была дань уважения моим предкам, месть за мать и, наконец, уничтожение лидера разгоревшегося в стране восстания. Всё, что вело меня по жизни к этому моменту, сходилось в одной точке — на кончике клинка, который я сжимал в ладони.
Тем временем, противник сделал лёгкий пас рукой, и все мои лишние мысли, как и едва ли не меня самого, тут же сдуло. В лицо, буквально из ниоткуда, резко и неожиданно ударил порыв ветра, быстро набирающий силу. Сначала казалось, что это просто лёгкая воздушная волна, но затем давление усилилось — ветер стал рвать волосы, проникать под одежду, заставляя бороться за равновесие. Воздух завыл, забиваясь в уши, делая каждое движение чуть тяжелее, требуя большей концентрации.
— Это что-то новое, — буркнул я себе под нос, но эти слова вряд ли донеслись до ушей противника.
Наумов наблюдал за мной с прищуром, его губы растянулись в едва заметной улыбке. Очевидно, князю нравилось видеть, как я сопротивляюсь его стихии. Наклонив корпус вперёд, я упёрся ногами в землю, напрягая мышцы и помогая себе телекинезом, чтобы не потерять баланс. А враг, словно играя со мной, сделал шаг вперёд и вновь сорвался в атаку, ничуть не сдерживаемый этим ураганом.
Удар, ещё удар, резкий выпад и попытка меня срубить. Всё отбил и парировал, но быстро пришло осознание, что долго в таком темпе я не смогу — банально поймает на какой-нибудь неловкости. А когда тебе в грудь без остановки дует ужасный ветер, заставляя бороться за равновесие и устойчивость, конфуз может случиться в любую секунду.
Что ж… у меня тоже хватает сюрпризов.
Отступив на несколько шагов назад, я отдал мысленный сигнал, и из ладони левой руки тотчас же стали материализовываться едва заметные огоньки. В считанные мгновения поле боя вокруг нас затянулось чёрным, плотным дымом, скрывающим меня от глаз противника. Он сгустился мгновенно, пропитывая пространство вокруг и делая его каким-то вязким, будто погружая всё в первобытный мрак.
Это было странно, но разбушевавшаяся по воле князя стихия сдуть и хоть как-то сместить границы моего дыма не могла, что в эту секунду меня только порадовало.
— Думаешь, это тебя спасёт? — донеслось от противника.
Я видел его глаза и чувствовал исходящую от них уверенность. Моего тумана соперник ничуть не испугался. После своих слов Наумов активировал какой-то артефакт, очевидно принадлежавший светлым, в результате чего, в радиусе метра от князя дымка тут же исчезла. Да, теперь, если я подойду ближе, он меня увидит, но определённый эффект от маскировки я всё же получил. Правда, дувший в лицо ветер так никуда и не делся, как бы я ни сдвигался в сторону.
— А как тебе понравится это? — на свой лад ответил я противнику, открывая светлячкам доступ к своей энергии.
Белёсые и прозрачные, они и так представляли из себя грозную силу, но главным преимуществом роя была относительная незаметность для глаз врага. А вот если напитать маленьких убийц своей маной, да так, чтобы от них аж гул стоял в воздухе, то они становились сначала жёлтого, потом оранжевого, а однажды, когда я впоследствии сжёг себе энергоканалы, светлячки стали тёмно-бордового, почти чёрного цвета.
Впрочем, сейчас в сверхтратах никакой нужды не было — прожечь барьер князю вряд ли выйдет в любом из этих раскладов. Зато, тактическую пользу они могли принести иначе.
— Ах ты… — злобно бросил Наумов, качая головой из стороны в сторону и смахивая рукой перед лицом, будто пытаясь отогнать назойливых комаров. Только это были совсем не комары.